Журналистика и разведка

А всемирно известный композитор Арам Хачатурян! Сколько раз перед ним открывались возможности уехать на Запад. Его встретили бы там с распростертыми объятиями, ему сотворили бы еще большую мировую славу. Он имел бы там все, что захотел: миллионы долларов, особняки в Америке, Франции, Швейцарии, творческие турне по всему миру, самолеты. Но ему было дорого только одно - родина. Он знал ей непреходящую цену и не хотел покидать страну, где увидел свет, где развился его искрометный талант, где были могилы предков, где жила репрессированная Сталиным первая любовь, из чьей туфельки он пил шампанское в молодости. И это несмотря на то, что, когда он появлялся в Японии, рояль "Ямаха" оставался для него недоступной мечтой - попробуй купить его на смешные суточные. Мы с женой показывали ему токийские музыкальные магазины. Напрасно. Правда, японцы потом сами подарили ему этот рояль.

Через нашу с женой жизнь прошли и менее известные люди с нестандартными для детей вождей судьбами. О них тоже следовало бы рассказать моему американскому собеседнику, который оценивал советских людей мерками наших перебежчиков на Запад. Один из близких мне сегодня друзей - Марк Соломонович Нейфельд. Непросто, ох непросто сложилась его судьба.

Далеко не ординарным человеком был его отец Соломон Маркович Нейфельд. В партию большевиков вступил до революции. В 1915 году, схваченный царской охранкой, сидел в тюрьме в одной камере с Валерьяном Куйбышевым. В годы Первой мировой войны сражался с немцами во Франции в рядах Русского экспедиционного корпуса. В двадцатые годы он один из руководителей советского торгпредства в Париже. В начале тридцатых вернулся на родину вместе с женой и двумя детьми. Его уговаривали остаться во Франции, предлагали заманчивую работу. Ты наш, ты проливал кровь за эту страну, говорили французские друзья. Бесполезно! Старый большевик мечтал принять участие в построении светлого будущего у себя в России. Партия поручила ему вместе с другими большевиками-специалистами создать часовую промышленность. После реабилитации в хрущевские времена в комнате трудовой славы Московского второго часового завода много лет висел портрет его создателя и директора Соломона Марковича Нейфельда, расстрелянного в 1938 году.

Неординарные у Соломона Марковича были также друзья. Здесь мне хотелось бы рассказать об одном - резиденте советской разведки на Западе Никольском. Он же Швед, Лева. Настоящая его фамилия была Фельдбин. В материалах западных спецслужб и в прессе он проходил как Александр Орлов. В начале тридцатых Орлов возглавлял в Москве экономическое отделение Иностранного отдела ОГПУ, поддерживал конспиративные связи с иностранными бизнесменами, проводил операции по вывозу секретной техники в Советский Союз из Германии, Швеции и других стран. Естественно, он дружил и со многими руководящими советскими работниками, возглавлявшими строящиеся заводы-гиганты с участием иностранных специалистов. Среди них был и Марк Соломонович, с которым Орлов познакомился в Париже. В Москве у них сложились самые добрые отношения. Часто встречались семьями, сын Нейфельда Марк постоянно бывал дома у Орловых - навещал их больную дочку, прикованную к постели. Жили очень скромно, рассказывает он. Небольшая двухкомнатная квартира в новом доме в переулке возле Лубянки. Обставлена скромно. Да и мебель казенная. Орлова Марк видел всего лишь раз - тот практически не бывал дома. Но отец отзывался о нем, как о талантливом человеке, свободно владевшим французским, немецким и английским языками. Позднее стали известны и другие достоинства Орлова. Он показал себя интересным журналистом, успешным игроком на немецком рынке ценных бумаг.

Его товарищ по разведке генерал Судоплатов познакомил читателей своей книги с иными качествами коллеги. В частности, он написал толковый учебник для высшей спецшколы НКВД по привлечению к сотрудничеству иностранцев. Проявил себя за рубежом как "ликвидатор" сторонников Троцкого. В 1934-1935 годы его назначили по линии закордонной разведки нелегальным резидентом в Лондоне. Он показал там себя достойным доверия московского начальства. Ему удалось надежно закрепить связь с известной теперь всему миру английской группой, в состав которой входили наши агенты Филби, Макклин, Берджерс, Кэрнкросс, Блант и другие. В августе 1936 года он был послан резидентом в Испанию. Этому назначению предшествовало трагическое событие. Его любовница, молодая сотрудница НКВД Галина Войтова, застрелилась перед зданием Лубянки. Поводом послужил отказ Орлова развестись с женой и зарегистрировать брак с ней. Нравы морали в то время отличались строгостью, особенно в органах разведки. Но ему простили этот проступок.