Журналистика и разведка

Судьба легендарного разведчика - не исключение, скорее яркий пример советских порядков, когда по воле одного человека - Генерального секретаря ЦК КПСС, будь то Ленин, Сталин, другой,- вопреки закону, национальным интересам страны решалась участь миллионов людей. В Токио была одна остававшаяся неизвестной общая могила. А сколько в нашей стране было и остается неизвестных могил! Сыновья, дочери, внуки сотен тысяч честных людей до сих пор не знают, где преданы земле их отцы, матери, деды, расстрелянные в тюрьмах и лагерях как "враги народа" с 1917 по 1953 годы. И это не вычеркнуть из памяти тех, кто вырос в годы советской власти. Какой тут, к черту, возврат в социализм? Разве что по традиционной дурости. Недаром издавна известно, что в России есть две беды: дураки и дороги. Впрочем, дороги сегодня улучшились, появились и автострады. Думается, и дураков стало неизмеримо меньше в нынешние далеко не идеальные, но свободные от массовых репрессий времена.

ВСТРЕЧИ СО СМЕРТНИКАМИ И ОЛИГАРХОМ

В Токио я не раз мысленно пытался вернуться в прошлое, понять, в какой обстановке приходилось работать Рихарду Зорге. Наглядное представление о Японии тех лет давали книги и документы. Но ярче, рельефнее, достовернее говорили о прошлом журналистские командировки и собственные встречи с людьми. Разве забудешь, к примеру, поездку на юг, где на военно-морской базе на маленьком острове Этадзима, затерянном во Внутреннем Японском море, готовили смертников, которым предстояло умереть во время нападения на Пирл-Харбор. Именно там мне довелось столкнуться лицом к лицу с прошлым и даже настоящим. Или как забыть встречу с Ясуо Кувахарой? В отличие от смертников-моряков ему, пилоту самолета-бомбы, умереть предстояло в конце войны, в 1945-м, когда американские военные корабли готовились к высадке десанта на Японские острова.

Поехать на Этадзиму мне посоветовал мой секретарь Акира Кудо. Это место, рассказывал он, известно каждому японцу. Восемьдесят лет назад там заложили фундамент первой офицерской школы военно-морского флота. Материал для строительства заказали в Англии, а затем, обернув в бумагу каждый кирпич, доставили на боевых кораблях. За восемь десятилетий училище взрастило 15 тысяч офицеров, ровно треть которых погибла в горниле войн. Этадзима, убеждал меня Акира Кудо, не просто символ прошлого. Она интересна еще и тем, что прошлое перебросило там мост в настоящее. На острове огромный комплекс военных учебных заведений и главное - крупный пропагандистский центр, в чью задачу входит воспевание былых подвигов на море.

Патриотическое воспитание во флоте и армии. Не буду брать его под защиту, особенно на примере смертников. Но как не посетовать, что у нас оно перечеркнуто и забыто, хотя не сотни солдат, как в Японии, а целый народ показал всему миру образцы героизма во время Отечественной войны. А потом были Афганистан и Чечня.

Кудо было легко советовать. Труднее совершить такую поездку. За разрешением побывать на военной базе надо обращаться в соответствующие японские органы. Вряд ли из этого может что-нибудь получиться. Журналист-то советский! Кто поручится, что он не шпион? Но демократические перемены в послевоенные годы неожиданно срабатывают и здесь. На моем столе в корпункте солидный белый конверт. Мне разрешается побывать на Этадзиме, даже вместе с женой. Что же, спасибо за это военному ведомству!

Больше часа наш катер режет гладь Внутреннего Японского моря. В рассеивающемся утреннем тумане видны контуры небольших островов. Зеленые капли суши выглядят безлюдно и мирно. Трудно догадаться, что именно здесь в августе 1945 года разыгрался один из последних актов атомной трагедии. На узких полосках земли умирали тысячи обожженных. Им практически не оказывали никакой медицинской помощи. Не хватало врачей, медикаментов. А пароходы доставляли из Хиросимы все новые партии пострадавших - вдруг кто-то выживет вдали от дымящихся ядерных развалин?

Время сгладило многие следы Второй мировой войны. Многие, но не все. Справа по борту - изрытая подземельями суша, колючая проволока, рельсы. Это арсеналы. Наш катер подходит к пристани. Встречающий унтер-офицер приглашает нас в "виллис", и через несколько минут мы в военном городке. На Этадзиме все близко, все под рукой. Красные кирпичные здания взяли плац в плотное полукольцо. Немного поодаль величественный особняк. На мраморе колонн иероглифическая вязь: "Дворец воспитания курсантов". Амфитеатр гранитных ступеней, покрытая ковром лестница на второй этаж, фотографии юношей в форме, их письма родным и личные вещи. Экспонаты выставлены недавно. Они потеснили здесь память о генералах - когда-то гордости военно-морского флота. Подумалось, не случайно. Молодых значительно легче воспитывать на примерах подвигов их ровесников. Затерянный в глубинке дворец-музей посещает ежегодно более ста тысяч человек. О чем узнают эти сто тысяч, какие семена пытаются посеять военные власти в умах молодых людей, не познавших горьких плодов Второй мировой войны? Рамки этих вопросов неизмеримо шире территории военного городка.