Журналюга

Из-за происшествия с Гвоздем пришлось прервать сбор макулатуры и покинуть барак. Пятничный улов оказался не слишком большим — всего пятнадцать килограмм, но этого хватило, чтобы взять еще один абонемент. «Ну что же, в любом бизнесе бывают неудачные дни, — утешал сам себя Паша, — значит, повезет в следующий раз. Домов в округе еще много, потихоньку обойдем все — один за одним…»

* * *

В субботу после четвертого урока всех учеников (кроме младших классов, само собой) дружно согнали в актовый зал. За посещаемость отвечали классные руководители — они строго следили, чтобы никто не сбежал домой и не болтался по школе. Прибыла комиссия из РОНО — скучная, похожая на воблу, худая, высохшая дама. У нее на лице было кислое и брезгливое выражение — мол, что я тут у вас делаю? Только отвлекаете меня от важных обязанностей! Судя по тому, как вокруг нее дружно суетились директриса и завуч, тетка занимала не последнее место в структуре районного отдела народного образования. Значит, следовало произвести на нее хорошее впечатление…

Из райкома комсомола явился молодой розовощекий парень, чуть старше Паши (какой-то там инструктор), и его тут взял под свою опеку Борька Васильев — так и вертелся рядом, старался угодить. Прибыл и человек из райкома партии — немолодой, седоватый, плотный мужчина. Он поздоровался за руку с Николаем Ивановичем и скромно занял стул в углу зала. Сидеть в президиуме (за столом на сцене) наотрез отказался: мне и отсюда всё хорошо видно и слышно. К тому же я на минуточку — послушаю парочку выступлений и тихо уйду, дел еще много…

Народу в зале было полным-полно — пригнали всех, кого только можно было. Школьники нетерпеливо шумели — конец дня (и учебной недели), все устали, хотели поскорее домой. Учителям кое-как удалось навести порядок, добиться относительной тишины.

Первым, как и в прошлый раз, взял слово школьный историк, повторил свой тезис про огромное значение книг Брежнева для советского народа и мировой общественности. Потом выступил Паша — прочитал текст четко, с выражением. И с большим удовольствием отметил, что доклад понравился комсомольскому и партийному руководству района. И даже кислая дама и РОНО благосклонно кивнул — молодец, мальчик, сразу видно — старается. После этого доклады Веры Сагиной и Ирочки Селезневой прошли почти на ура — начальство их тоже одобрило.

В заключение на трибуну поднялась дама из РОНО, сказала, что ребята делают важное дело — изучают литературные труды дорого Генерального секретаря, и пожелала им продолжать в том же духе. На этом конференция закончилась — все (и прежде всего — школьное руководство) вздохнули с облегчением. Николай Иванович был почти счастлив — проверяющий из райкома партии досидел до самого конца и похвалил хорошую организацию мероприятия, а мальчик из райкома комсомола подошел и лично пожал Паше руку. Бедный Борька Васильев скривился, как будто проглотил целый лимон, но промолчал.

* * *

После школы Паша отправился по делам фирмы «Три товарища». Договорился с Сашкой и Володькой: те займутся сбором макулатуры, чтобы закрыть все имеющиеся абонементы, а он постарается продать две уже выкупленные книги.

Сказано — сделано: добрался на метро до станции «Горьковская», сделал пересадку на «Пушкинскую», доехал до «Кузнецкого моста». Короткий эскалатор на выход — и вот он в самом центре столицы. Прошел не спеша еще сто метров, свернул направо и очутился на одной из самых известных московских улиц. Кузнецкий мост одним концом спускался к Неглинной и Петровке, а другим выходил прямо на площадь Дзержинского.

Очень удобное место для библиофилов: здесь по выходным дням возле небольшого книжного магазина образовывалась активная толкучка, где продавали и покупали различные издания (и старые, и новые), а в случае чего (иногда людей все же гоняли) можно было быстренько (всего за пять минут) переместиться к первопечатнику Ивану Федорову. За чьей широкой спиной никому уже ничего не грозило — скверик у памятника считался законной территорией книголюбов.

Паша для начала немного потерся среди продавцов, узнал цены на «Графиню де Монсоро» Дюма и на Герберта Уэллса. Как и предполагал — три номинала. Большинство мужчин (а женщин на этой толкучке почему-то вообще не было) держали в руках листочки и тоненькие тетрадочки — списки предлагаемых книг, сами тома благоразумно хранили в портфелях и сумках. Если договаривались о цене с покупателем, отходили чуть в сторону и совершали обмен — деньги на книги.

Таким образом, формально закон и порядок никто не нарушал, возле государственного магазина никакой продажи с рук не было. А что там люди делают за углом — никого не волнует, никому это уже не интересно. Милиция лишь следила за тем, чтобы народ стоял строго на тротуаре, не загораживая проезжую часть, по которой время от времени туда-сюда проскакивали машины, главным образом грузовые — к нескольким работающим на Кузнецком мосту магазинам и двум кафе. Но все библиофилы были людьми дисциплинированными, законопослушными и правила дорожного движения старались не нарушать.