Журналюга

Но решил ничего ребятам не говорить — не его дело, пусть сами разбираются. В случае чего — в квартире две изолированные комнаты и еще кухня, есть где уединиться. Разумеется, никто из мальчиков не рассчитывал на близкие отношения с девочками (даже в мыслях такого не было), но вот посидеть в интимной обстановке и пообжиматься. Это дело святое.

Через полчаса Паша решил, что быстрых танцев уже достаточно, пора переходить к медлякам. И поставил кассету с Джо Дассеном. Под его сладкий, завораживающий голос с чуть грассирующим «р» так приятно танцевать с Майей! Подумал, что, пожалуй, он должен быть благодарен судьбе за такой шикарный подарок: вторая жизнь, вторая молодость и вторая первая любовь… Но, кажется, на сей раз уже взаимная. Вот только чем придется за все это платить? Паша по опыту прекрасно знал: ничто не дается в жизни просто так, и бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Да и то достается лишь второй мышке… Что судьба потребует от него взамен второго шанса? И не окажется ли плата слишком большой? А то и вовсе неподъемной…

Но думать об этом, если честно, совсем не хотелось: когда ты качаешься в медленном танце с красивой девушкой, всё прочее как-то незаметно уходит на второй план. Как говорила героиня одного известного американского романа, «я подумаю об этом завтра».

Володька с Сашкой тоже времени зря не теряли — меняли партнерш, поддерживали танцевальный марафон. Еще минут через пятнадцать Паша предложил Майе отдохнуть — посидеть в соседней комнате. Она не возражала. Само собой, эти посиделки вскоре опять переросли в поцелуи и довольно откровенные обжимашки, но дальше этого дело не пошло — Паша прекрасно понимал, где нужно остановиться. Чтобы не было проблем ни у него, ни у Майи.

В общем, вечеринка удалась, четыре часа пролетели незаметно. Посидели, поговорили, потанцевали, снова посидели, опять потанцевали… В девять часов девушки засобирались домой — пора, а то родители будут ругаться. Кавалеры, само собой, пошли их провожать. Паша — Майю, Володька — Дину, ну а Сашке досталась Света. Можно сказать, всё сложилось, и все были довольны.

* * *

Но это их невинное (во всех смыслах) развлечение имело для Паши некоторые очень неприятные последствия. Которые начались сразу после каникул, в самом начале второй четверти. Одна из девиц (либо Дина, либо Света) решила похвастаться перед подругами и рассказала, какая классная вечеринка была у Сашки. С ненужными подробностями — что пили, что слушали… Ирочка Селезнева, у которой ушки всегда были на макушке (особенно в том случае, если разговор касался Паши Матвеева), узнав о сейшне, дико обиделась: почему меня не пригласили? И решила отомстить ребятам за такую невнимательность. Информация о недостойном поведении несовершеннолетних (распивали спиртное и слушали западные группы) была донесена до Борьки Васильева, а тот уж своего шанса не упустил — решил примерно наказать своего врага.

В итоге все трое (Паша, Сашка и Володька) были вызваны за заседание комсомольского бюро школы. На него же пригласили и парторга Николая Ивановича. Цель у Васильева была одна — как следует пропесочить всех троих (с занесением строгого выговора в личное дело), а ненавистного Пашку Матвеева по возможности вообще вывести из состава руководства. Мол, такие типы (распивающие вино и поклоняющиеся всему западному) недостойны входить в наше комбюро. Причем ради этого Борька пошел на явное нарушение регламента — не объявил повестку заранее. Мол, вот все соберутся, тогда и объявим.

Он рассчитывал добиться эффекта неожиданности: ошеломить своего соперника серьезностью обвинения, подавить его волю, заставить признать вину и публично просить прощения. В общем, мечтал максимально унизить Пашку Матвеева (а заодно — и его друзей), наказать по полной. Причем в присутствии парторга школы, от которого во многом зависело, какую характеристику получат выпускники в конце года…

Васильев также рассчитывал, что подробности этого публичного избиения и унижения станут известны всем в школе (уж Ирочка Селезнева постарается!), и это оттолкнет Майю от ее нынешнего кавалера… И уж тогда он постарается…

Обвинения были очень серьезными (недостойное поведение и низкий моральный дух молодого члена ВЛКСМ), и Борьке, скорее всего, удалось бы размазать Павла, образно говоря, тонким слоем по асфальту (а вместе с ним — Сашку и Володьку), если бы в дело не вмешался парторг школы. Он внимательно выслушал гневную, обличительную речь Васильева, уже готового поставить вопрос на голосование («строгачи» всем троим в личное дело и исключение Матвеева из комсомольского руководства), причем большинство членов бюро его поддерживало (были друзьями или же откровенными подпевалами Борьки), но Николай Иванович предложил сначала выслушать обвиняемых. За всех отвечал Паша — рассчитывать на Сашку и Володьку было нечего, они подавлено молчали…