Жуть вампирская

– Почему все думают, что волшебники всё знают и всё могут? – сказал он. – Вот один мой знакомый джинн, например, умеет только одно. А просят у него всё время совсем другое. Дворцы. Алмазы. Машины. Слонов, гоночных. Или это машины гоночные – а впрочем, неважно.

– И что же он умеет? – рассеянно уточнил я, предлагая оконю поочерёдно то пучок травы, то ветку с серебристо-серыми узкими листиками.

– Маникюрные ножницы, – ответил дедомраз. – Потрясающе удобные и не тупящиеся. Верите ли – за три тысячи лет только один человек заинтересовался его предложением. Остальные просто закупоривали бутылку обратно. Им нужны были слоны.

– Траву я уже давал, – не обращая больше внимания на дедомраза, посетовал Женька. – Не ест. И листья не ест. А больше тут ничего нет.

– Простите, что вмешиваюсь, – внезапно сказал незнакомый голос, – но переживать не стоит. Ваш скакун уже подкрепляется.

– Чем же? – обернулся я в сторону голоса.

– Он ест лунный свет, – объяснил тот. – Окна вообще любят лунный свет. Для них это всё равно что спагетти.

– Вы так хорошо разбираетесь в окнах? – спросил Женька, раздвигая кусты.

– Просто я хорошо разбираюсь в лунах, – ответил незнакомец. – Я ведь ими торгую.

Он сидел на полянке за кустами, подогнув ноги, и закреплял серебряные буквы на табличке. Табличка напоминала те, на которых у нас пишут названия улиц. Буквы и инструменты были разложены рядом на тряпочке.

– Вот, готово, – сказал продавец лун и стал собирать лишние буквы в замшевый мешочек.

«Луна чар» – было написано на табличке.

– Это для колдовской луны, – объяснил он и протянул мне визитную карточку с названием фирмы. – У нас есть разные луны. Для романтиков и влюблённых, для космонавтов, для освещения городов, для устройства затмений. Мы за то, чтобы у каждого была своя луна.

– И что, покупают? – поинтересовался я.

– Когда как, – пожал плечами торговец. – Думаю, в Сонном царстве возьмут как минимум парочку. Сейчас у них, знаете ли, чемпионат по сну.

Я покивал с пониманием.

– Хотите осмотреть наш товар? – предложил он.

Я вовсе не собирался приобретать луну, но продавец настаивал:

– Не стесняйтесь! Покупать вовсе не обязательно. Но может быть, вы расскажете о нас друзьям, знакомым или родственникам. Никакая реклама нам не помешает.

Он так много говорил «мы» и «нам», что я невольно начал высматривать в кустах целое сборище торговцев лунами.

– Соглашайтесь, – шепнул дедомраз. – Собьём дракона со следа.

– Пожалуйста, давайте посмотрим, – попросил Женька. – Ведь у меня дома нет телескопа. Или бинокля. А так хочется иногда рассмотреть луну поближе!

И мы отправились на луну.

По дороге оконь одобрительно потряхивал головой и щипал лунные лучи как длинные белые макароны.

23

Лун действительно оказалось много: для романтиков и влюблённых, для космонавтов, для освещения городов и для устройства затмений. Мы прыгали с одной на другую и всюду читали на кратерах таблички с названиями. Некоторые луны были новенькие, блестящие, в заводской упаковке. Другие покрывала пыль, будто ими давно не пользовались. Иногда из кратеров торчали уши солнечных зайцев. Они прячутся на луне от звёздных лисиц, чьи хвосты астрономы почему-то считают кометами.

Один раз, в самом начале, внизу промелькнул дракон. Чёрной тенью скользил он по нашему следу – над лесом, над серебристой равниной, пока не скрылся из виду.

Возможно, когда-нибудь мы разбогатеем и купим Квадрату персональную луну, но пока нам было некогда. Едва достигнув последнего выставочного образца, мы поспешили спуститься, и я даже не успел спросить у продавца, что он хочет за свой товар. Надеюсь, он на нас не обиделся.

24

В месте, где мы опустились, был бал и была полночь. Играл оркестр и били часы. Их звон можно было различить ещё на луне, и во время спуска Женька отсчитывал удары: раз, два, три, двенадцать. С двенадцатым ударом копыта нашего скакуна коснулись белого мрамора. Мы затормозили на верхней площадке роскошной лестницы.

Внезапно музыка замолчала, и по лестнице низверглась толпа. Бежали девушки всех возрастов, устилая беломраморные ступени потерянными башмачками разных размеров. По случаю зимы, многие башмачки были на меху.

– Они что, нас испугались? – предположил Женька. Ему было жаль полубосых девушек. Он охотно помог бы собрать потерянное, но владелицы и не думали возвращаться. Кареты в виде больших золочёных тыкв подхватывали их одну за другой и уносили куда-то за поворот.

– Думаю, что нет, – успокоил его дедомраз. – И кстати, теперь мы точно на правильном пути. Тут до Морозного леса – рукой подать.

– Что ещё за Морозный лес? – спросил я.

– Мой дом, – погрустнел он. – Был. Пока кое-кто меня в дедомразы не определил.

– А кто там сейчас живёт? – поинтересовался Женька.

– Никто, – быстро ответил дедомраз и отвёл глаза.

Квадрат, тем временем, осторожно спустился по лестнице и захрустел по свежему снежку. Дворец скрылся в темноте, и только ветер доносил обрывки музыки.

25

Морозный лес стоял покрытый снегом, как на новогодней открытке. Деревья спали. В сугробах мог утонуть мамонт, но дедомраз знал тропинку.