Жутко громко и запредельно близко

«Где ваш муж?» – «Он больше не мой муж». – «Я. Ничего. Не. ПОНИМАЮ!» – «Он мой бывший муж». – «Где он?» – «На работе». – «В воскресенье вечером?» Она сказала: «Он занимается внешними рынками». – «Что?» – «В Японии уже утро понедельника».

«Вас хочет видеть молодой человек», – сказала женщина за столом в телефон, и было странно представлять его на другом конце, тем более что я совсем запутался, кто «он». «Да, – сказала она, – очень молодой человек». Потом она сказала: «Нет». Потом она сказала: «Оскар Шелл». Потом она сказала: «Да. Он говорит, что хочет вас видеть».

«Простите, вы по какому вопросу?» – спросила она меня. «Он говорит, по папиному», – сказала она в телефон. Потом она сказала: «Так он сказал». Потом она сказала: «Поняла». Потом она сказала: «Пройдите по коридору. Третья дверь налево».

На стенах висели картины, видимо, знаменитые. За окнами были запредельно красивые виды, папа бы заценил. Но я ничего не рассматривал и не щелкал фотиком. Я сосредоточился по максимуму, потому что замок был совсем рядом. Я постучал в третью дверь слева, на которой была табличка УИЛЬЯМ БЛЭК. Изнутри сказали: «Войдите».

«Так в чем, собственно, дело?» – сказал мужчина за рабочим столом. Ему было столько же лет, сколько могло быть папе, а может, и было, если покойники взрослеют. У него были пепельно-коричневые волосы, бородка и круглые коричневые очки. Он казался знакомым, и сначала я подумал, что видел его в бинокль со смотровой площадки Эмпайр Стейт Билдинг. Но потом понял, что это невозможно, потому что мы были на Пятьдесят седьмой улице, а это, само собой, севернее. На его столе было несколько фоток. Первым делом я посмотрел на них, чтобы узнать, нет ли там папы.

Я спросил: «Вы знали моего папу?» Он откинулся на стуле и сказал: «Возможно. Как его звали?» – «Томас Шелл». Он задумался. Мне не понравилось, что ему пришлось задуматься. «Нет, – сказал он. – Шеллов среди моих знакомых нет». – «Не было». – «То есть?» – «Он умер, так что уже и не будет». – «Мои соболезнования». – «Но вы не могли его не знать». – «Нет. Я абсолютно уверен». – «Вы его знали

».

Я сказал: «Я нашел конверт с вашим именем и думал, что, может, он вашей жены, то есть бывшей жены, но она сказала, что нет, а вас зовут Уильям, а до «у» я бы еще долго не дошел…» – «Жены?» – «Я был у нее, и она мне про вас сказала». – «Где был?» – «В самом узком доме Нью-Йорка». – «Как она?» – «В каком смысле?» – «Вообще». – «Грустила». – «Почему ты решил?» – «Она была грустной». – «Что она делала?» – «Ничего. Уговаривала меня поесть, хотя я сказал, что не голоден. Там еще кто-то был в другой комнате, когда мы разговаривали». – «Мужчина?» – «Ага». – «Ты его видел?» – «Один раз он прошел мимо двери, а так, в основном, кричал». «Кричал?» – «Жутко громко». – «Что кричал?» – «Я не вслушивался». – «Что-нибудь угрожающее?» – «Это как?» – «Пугающее?» – «Я хочу знать про папу». – «Когда это было?» – «Восемь месяцев назад». – «Восемь месяцев назад?» – «Семь месяцев и двадцать восемь дней». Он улыбнулся. «Почему вы улыбаетесь?» Он уткнулся в ладони, как будто хотел заплакать, но не заплакал. Он поднял на меня глаза и сказал: «Этим мужчиной был я».

«Вы?» – «Восемь месяцев назад. Да. Я думал, ты говоришь про только что». – «Но у него не было бороды». – «Он отрастил бороду». – «И очков». Он снял очки и сказал: «Он изменился». Я подумал про пиксели и падающее тело, и как чем оно к тебе ближе, тем труднее его разглядеть. «Почему вы кричали?» – «Долгая история». – «Я могу долго слушать», – сказал я, потому что хотел знать все, что приближало меня к папе, даже то, что могло причинить боль. «Очень долгая». – «Пожалуйста». Он закрыл блокнот, лежавший у него на столе, и сказал: «Долгая-предолгая».

Я сказал: «Правда, странно, как восемь месяцев назад мы были в одной квартире, а теперь мы в этом офисе?»

Он кивнул.

«Странно, – сказал я. – Мы были запредельно близко».

Он сказал: «Так что там за история с конвертом?» – «Не с конвертом, а с тем, что было внутри…» – «Что же там было?» – «Вот что». Я потянул за веревочку у себя на шее и передвинул ключ от нашей квартиры за спину, а папин ключ – на карман комбинезона с биографией мистера Блэка над пластырем и над сердцем. «Можно посмотреть?» – спросил он. Я снял веревочку с шеи и отдал ему. Он повертел ключ и спросил: «На конверте было что-нибудь написано?» – «Только «Black»». Он поднял на меня глаза. «Ты его нашел в синей вазе?» – «Бабай!»

Он сказал: «Невероятно». – «Что невероятно?» – «Такого просто не бывает». – «Какого?» – «Я уже два года пытаюсь найти этот ключ». – «А я уже восемь месяцев пытаюсь найти замок». – «Значит, мы два года ищем друг друга». Наконец-то я мог задать мой самый главный вопрос: «От чего он?»