Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе

За это время нужно подготовить воду, замороженную в формах букв. Это, конечно, делается с помощью холодильника. Хорошо, если формами будут пластмассовые ванночки. Мне за неимением таких ванночек приходилось вырезать формы в липовых дощечках, а потом мучиться, отдирая от них лед: очень важно, чтобы ни одна буква при этом не сломалась; если ломается, надо делать ее заново... Тупость и неряшливость, сопровождающие мое безразличие, привели в результате к тому, что я упустил из описания главный момент процедуры. Впрочем, я не чувствую и досады, оттого что мне приходится вернуться к нему сейчас: не вижу большой разницы, раньше или позже это будет сказано, лишь бы момент этот не был совсем позабыт. Итак, еще когда мы вычерпывали воду из ванны под дождем, нам следовало иметь под рукой готовые формы букв, расставленные в том порядке, как они будут идти в сообщении, в тексте или, например, в стихотворении, носителем которого должна будет стать подготовленная вода. Именно в этой последовательности мы разливаем воду по формам: одно зачерпывание — одна буква. Это делается для того, чтобы буквы были упорядочены во времени. Порядок же пространственный будет дальше совершенно не важен: буквы можно потом перепутать, перемешать, поставить в морозилку и вынуть оттуда в какой угодно конфигурации. Но вот (теперь я возвращаюсь к тому, на чем прервался выше) если какая-нибудь буква при отделении от формы сломается, нужно взять именно эту льдинку, растопить ее и заново влить в форму. Надеюсь, понятно, почему это так.

После двух-трех дней дождя если вдруг ударил бы ночью мороз — это было бы самое лучшее. Тогда формочки с буквами можно было б тоже оставить под открытым небом, очистившимся и звездным, — и к утру четвертого дня они были бы уже готовы. Почему — не знаю, но мне кажется, это как-то более соответствовало бы... Хотя нет, конечно, это не принципиально, даже несмотря на то что в холодильнике они испытывают вибрации от мотора... Хотя кто его знает. Говорю, что на дворе мне было бы за них спокойнее. Но как можно подгадать такую погоду? Послушать прогноз — так ведь надежность у него очень маленькая...

На пятый день вы входите в звукоизолированное помещение и вновь сливаете воду в одну большую посуду, можно в ту же ванну. Затем погружаете туда буквы, отделенные от форм. Во все время, пока они будут таять в воде, текст должен звучать. Если текст короткий, вам придется произнести его несколько раз. Можно, конечно, записать его предварительно на магнитофон, но только запись должна быть очень чистой, без шумов, а потому лучше пользоваться своим натуральным голосом. Весь текст должен звучать на ноте ре, однако в данном случае октава неважна, выбирайте, какая для вас удобней. Медленно тающие льдинки будут наконец в воде почти неразличимы, но таяние должно закончиться полностью еще во время звучания, поэтому надо повторять текст с запасом, лучше для уверенности — в течение двух-трех часов. Затем опять надо оставить воду в абсолютной тишине на двое суток.

После этого вода готова к употреблению, и с ней можно делать все что угодно: обливать ею, обрызгивать или умывать людей, которых вы хотите сделать адресатами своего текста. Или давать им пить эту воду в любых количествах. Или вымачивать в ней белые листы бумаги, а потом передавать или посылать по почте. При этом вовсе не обязательно ставить ваших адресатов в известность, что эта вода подготовленная. Для акта передачи достаточно вам самим это знать. Ведь даже если вы предупредите адресата, это никак не повлияет на его восприятие: все равно, в любом случае, ваш текст никак не будет воспринят им или опознан.

ГЕОРГИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

Утром на перекрестке дорог в деревне Долгобжи стоял солдат из ближней воинской части. Автомат и штык-нож висели у него где положено. Это ладно, но зачем-то и саперная лопатка торчала сзади из-под ватника.

Возле автобусной будки с утра стали занимать очередь к приезду автолавки. Солдат тоже подходил, садился. Сумасшедшая старая цыганка Ольга попросила, по своему обычаю, закурить, но у солдата не нашлось, и он сам попросил закурить у проходившей мимо молодежи призывного возраста. Накрапывал дождик.

Одна старуха предложила солдату молодой моркови, которую выдернула случайно, когда полола огород. Солдат отказался.

Позже проезжали военные машины. В кабине кто-то твердил позывные по рации. Солдат сменился: вместо плюгавого появился на перекрестке лихой «дед» в пилотке на самом затылке и сапогах вполусмятку. Поговорили и с ним. Ему оставалось всего три месяца до осени. Сам из Ленинграда.

Георгий Владимирович был нелюбопытен, но и он вскоре услыхал, что с валдайской зоны сбежало вчера семь заключенных. Трое прячутся где-то вблизи Долгобжей.