Жженые карты (СИ)

Здание без окон, темные коридоры, множество камер, в которых находилось по два-три человека. Место напоминало одну из знакомых тюрем, баз, точек сбора террористов, но лишь с первого взгляда. Просидев с двумя товарищами несколько дней в заточении, Константин заподозрил неладное. Их не допрашивали, ни о чем не спрашивали, а только приносили еду и воду: райские условия для плененных бойцов. Его также смутила охрана, патрулирующая коридоры. По предыдущему опыту мужчина знал, что эти люди часто избивали заключенных без всякой причины; они оставляли их в одиночестве по несколько часов, не отказывали в удовольствие адресовать им парочку оскорблений. А здесь охранники являли собой пример дисциплинированности и пунктуальности. Одна смена заменяла другую, каждый коридор находился под бдительным надзором.

Но если до этого Константин думал, что никого из заключенных не трогали, он ошибался – «счастливчиков» уводили ночью, и об этом он узнал, случайно проснувшись. То есть как случайно? В сознание его вернул чей-то крик, пробивающийся сквозь толщу стен. Он казался тягучим, едва уловимым, однако этого хватило, чтобы открыть глаза. Вот тогда он и заметил, как стража выносила кого-то из соседней камеры. К его удивлению человек не сопротивлялся, обмяк как бездыханный труп, за который Константин его первоначально и принял. Но затем задался вопросом: а почему сокамерники парня никак не отреагировали на это? Ответ скрывался за очередной дилеммой, которая мучила мужчину не первый день. Почему он так быстро засыпал, валился с ног, хотя ничем не утруждал себя? Их усыпляли. Но зачем? И от чьего крика он проснулся этой ночью?

Вскоре ему представилась возможность узнать обо всем.

Ужин. Разговор о пустяках с сокамерниками. Сон.

Он полагал, что это будет продолжаться до бесконечности, пока адреналиновый толчок не вернул его в сознание. Такое происходило во время ночных кошмаров, когда страх подползал так близко, что нет сил оттягивать пробуждение. Сердце болезненно колотилось в груди, глаза от яркого стерильного света защищала мутная пелена, в воздухе летал резкий запах спирта. Проснувшись с больной головой, будто угодив в объятия похмелья, Константин попытался подняться, но крепкие ремни удерживали его на прочной кушетке. От его рук тянулись тонкие трубки, неподалеку сновали размытые силуэты в синих халатах. Мысленно мужчина испугался, запаниковал, но тело не отозвалось на его мысли, продолжив наслаждаться наркотическим опьянением. Чем его накачали? Что происходит?

Во время следующего пробуждения ему пришлось столь же медленно и усердно собирать по крупицам информацию, задавая те же вопросы. Но прийти в сознание его заставил новый аспект мозаики: в прошлый раз мужчина не заметил своего соседа по несчастью, который истошно кричал во всю мощь легких. Он бился в конвульсиях, едва ли не прыгал всем телом на койке, и даже люди в медицинских халатах не могли удержать его на месте. Глазницы незнакомца сочились черной жидкостью, из носа вытекала идентичная субстанция. Аппарат жизнеобеспечения с диким писком фиксировал аномально быстрое сердцебиение.

Все это виделось Константину, как в полузабытом сне. Но следующее пробуждение даровало ясность ума и жуткие ощущения по всему телу. Кожу жгло, в животе рос колючий клубок боли, глаза пронзила дикая резь. Мужчина осмотрелся по сторонам, обнаружив, что койка буйного пациента приняла другого человека. В помещении находилось еще трое подопытных, один из которых, бормоча под нос ругательства на грузинском языке, пытался освободиться от туго завязанных ремней. Выглядел он болезненно, «не лучше меня, наверное», – подумал Константин. Он случайно встретился с ним взглядом, кивнул в знак приветствия, спросил имя. Пока персонал отсутствовал, он обменялся парой стандартных фраз с новым знакомым, грузинским солдатом Ираклием, которого привезли сюда на прошлой неделе. На том разговор и завершился, но не из-за появления посторонних слушателей; причиной тому стала нестерпимая боль в грудной клетке, пронзившая Константина словно ножом. Сердце сжалось в мышечный ком, жилы и мышцы от напряжения стали каменными.

Подобные приступы приходили все чаще. Каждый раз мужчина молился, чтобы это испытание стало последним, мучения прекратились, но жизнь крепко впилась в него когтями, не желая отпускать. Он ненавидел это! Его никто не ждал, солдата-одиночку, его родители давно умерли, а любящая жена или хотя бы подружка никогда не ждала его, поскольку ее просто не было. Только сейчас он внезапно осознал, как сильно хотел завести семью, стать для кого-то защитником и опорой, хорошим мужем и лучшим отцом. Мечты не вовремя навестили его умирающее сознание, только добавив боли в сгорающее от неизвестной дряни тело. Его что-то убивало изнутри. Он, Ираклий, а также десятки других безымянных солдат стали расходным материалом, которому оставалось только одно – умереть.

Однако спасение явилось им в обличии разрушения.