Зима Гелликонии

— А для ребенка тоже купишь, вдобавок? Если так, то я курю три трубки сразу.

— Я-я, только если ты выпроводишь отсюда этих мохнатых болванов, пока я буду принимать роды.

Бледная Торес Лахл смотрела прямо в глаза ондоду, и ее голос больше не дрожал.

Но Уундаампу еще не казалось, что его честь восстановлена в полной мере.

— Деньги давай сейчас. Моуб пойдет купить три трубки оччара сейчас. Лучше уехать из Нунаата, пока светло.

— У Моуб отошли воды, она сейчас родит.

— Ребенок не выйдет минут двадцать. Она быстро сходит и принесет. Покурим, потом рожать.

Уундаамп еще раз хлопнул в свои восьмипалые ладоши и рассмеялся.

— Ребенок уже почти выходит из нее.

— Эта женщина — ленивый мешок.

Уундаамп схватил жену за руку. Та послушно поднялась и села. Торес Лахл и Шокерандит переглянулись. Шокерандит кивнул, и Торес достала несколько сибов и протянула их женщине. Моуб завернулась в красное одеяло в желтую клетку и, ни словом не возразив, побрела к выходу.

— Останься тут, — сказал Шокерандит. Торес Лахл присела на скамью в пятнах вод. Вожак успокоился и, вывалив красный язык, сел возле шеста, к которому был привязан. По знаку Уундаампа фагоры двинулись в дальний конец дома, где вышли наружу через заднюю дверь. Шокерандит увидел, что на заднем дворе стоят сани Уундаампа, полностью готовые в дорогу.

— Где твой друг с хвостом на лице? — с невинным видом спросил Уундаамп.

— Я потерял его. Твой план не сработал.

— Ха-ха. Мой план отлично сработал. Мы едем в Харбер, не передумал?

— А ты разве не туда собираешься? Я заплатил тебе, Уундаамп.

Выражая полнейшую откровенность, Уундаамп развел руки в стороны, демонстрируя все шестнадцать блестящих ногтей с черной каймой.

— Если твой друг скажет полиции, не гуумта. Мне плохо. Этот плохой человек не понимает ондодов, как ты. Он хочет смртаа. Лучше нам ехать быстро, итчо, как только мой мешок выбросит ребенка из своего зада.

— Согласен.

Нет смысла дальше спорить. Шокерандит спрятал револьвер в карман. Мнимая тропа дружбы была восстановлена.

Они стояли в доме и смотрели друг на друга, асокин сидел у столба на цепи. Прибрела Моуб, завернутая в одеяло. Она отдала две трубки Уундаампу и снова тяжело улеглась на одеяло на скамью перед Торес Лахл, зажав третью трубку в зубах.

— Ребенок идет, гуумтаа, — сказала Моуб. После чего в полной тишине на свет появился крошечный ондод. Когда Торес Лахл взяла малыша на руки, Уундаамп только взглянул в его сторону, кивнул и отвернулся. И отправился на двор смотреть сани.

— Мальчик. Хорошо. Не люблю девочек. Мальчик сделает больше работы, скоро насчет байвак, может через один год.

Моуб села и рассмеялась.

— Ты глупый баран, ты не можешь хорошо байвак. Это ребенок Фашналгида.

После этих слов они рассмеялись оба. Уундаамп вернулся, прошел через комнату, чтобы обнять свою женщину. Они поцеловались, потом еще и еще.

Эта сцена настолько привлекла внимание остальных, что никто из них не слышал предупреждающего свиста, донесшегося снаружи. Трое полицейских с ружьями в руках вошли в дом через двери, ведшие на улицу.

— У нас есть приказ всех вас задержать. Против вас выдвинуто обвинение, — холодно сказал старший полицейский. — Уундаамп и женщина, за вами числится несколько убийств. Лутерин Шокерандит, мы следуем за тобой от самого Ривеника. Ты обвиняешься в том, что посредством взрыва убил армейского лейтенанта и его солдат во время исполнения теми служебных обязанностей. Ты также обвиняешься в дезертирстве. Далее, ты, Торес Лахл, рабыня, виновна в побеге. У нас есть приказ расстрелять вас всех тут, в Нунаате.

— Кто эти люди? — спросил Уундаамп, с наигранным удивлением указывая на Торес Лахл и Шокерандита. — Я их не знать. Они только пришли сюда, одну минуту, и натворили много какуул.

Не обращая внимания на ондода, старший полицейский сказал Шокерандиту:

— У меня приказ пристрелить тебя на месте, если ты попытаешься бежать. Брось на пол оружие, если оно у тебя есть. Где твой приятель? Нам он тоже нужен.

— О ком вы говорите?

— Ты знаешь о ком. Харбин Фашналгид, тоже дезертир.

— Я здесь, — неожиданно раздался голос. — Бросайте ружья. Я могу перестрелять вас всех, а вы не заденете меня, поэтому не пробуйте сопротивляться. Считаю до трех, а потом выстрелю одному из вас в живот. Раз. Два.

Ружья упали на пол. Тогда створки одного из окон стукнули, и из щели между ставнями выглянуло револьверное дуло.

— Хватай ружья, Лутерин, да поживее.

Шокерандит вышел из ступора и быстро выполнил указание. Со двора, где уже заливались лаем асокины, в заднюю дверь вошел Фашналгид.

— Ты очень вовремя, — подала голос Торес Лахл. — Откуда ты узнал, когда нужно прийти?

Фашналгид ухмыльнулся.

— Просто я рассуждал так же, как эти болваны. Я шел за красным одеялом в желтую клетку, таких немного, и не ошибся. Иначе как бы я вас нашел? Как видите, я даже переоделся.

Это было заметно. Фашналгид сбрил свои роскошные усы и коротко подстригся. Говоря, он профессионально держал полицейских на мушке.

— Ружья стоят хорошие деньги, — внес предложение Уундаамп. — Сначала перережем глотки этим людям, итчо?