Зима в Эдеме

– Вейнте говорила, что сражения не будет, но она ошиблась. Эйстаа слушала ее и помогала во всем, ведь зимние ветры уже дуют на Икхалменетс, и ей так хотелось верить Вейнте. Она рассказала эйстаа об этом городе, заручилась ее поддержкой и, уже оказавшись здесь, обещала, что битвы не будет. Семена посеяли, устузоу стали гибнуть, и Алпеасак должен был вновь вернуться к иилане. Но устузоу напали с моря на остров, мы отбили атаку. Вейнте плыла со мной на этом урукето, и я помню, как она торжествовала, как наслаждалась победой и как потом разъярилась, когда оказалось, что устузоу обманули ее, – оказавшаяся рядом могучая фарги даже умерла от страха.

– Обманули... Как обманули? – воскликнул Керрик.

– На остров напало малое войско. Говорили, что все они погибли. Но тем временем остальные бежали из города; они оставили только следы, мы никого не поймали. Так что война не закончилась. – Выпрямившись, насколько позволяла кривая спина. Эрефнаис посмотрела Керрику в лицо. – Керрик-устузоу, зачем она делает это? Ты знаешь ее. Какая ненависть гонит ее? Город вновь в руках иилане, ради этого мы пришли сюда, ради этого так много погибло. А она говорит эйстаа, убеждает ее, что устузоу вернутся. Они говорили об этом в плавнике моего урукето, так что я знаю. И эйстаа согласна, они хотят преследовать устузоу и напасть на них. Опять иилане погибнут.

– И устузоу тоже погибнут, Эрефнаис, – проговорил Керрик, опуская хесотсан. – Я тоже хочу, чтобы побоища прекратились.

Эрефнаис словно забыла о его присутствии. Она глядела в море, на безжизненную тушу урукето.

– Вот и энтиисенаты расстроились – погляди, как высоко прыгают. Умные создания. Они здесь не останутся. Энтиисенаты вернутся в гавань. Там их можно будет приучить кормить другого урукето и следовать за ним. А нам пора идти. Мы должны рассказать обо всем.

– Нет! – воскликнул Керрик, поднимая оружие. – Вы не сделаете этого. Вейнте не должна узнать обо мне. Ты ведь все должна ей рассказать, не так ли?

Эрефнаис жестом показала, что не понимает его.

– Когда мы доложим, о твоем присутствии станет известно.

– Знаю. Ты не солжешь, даже если бы умерла.

– "Солжешь" – что значит это слово? Я не понимаю. Объясни.

– Этот термин изобрела Вейнте, чтобы описать особенность поведения устузоу, несвойственную иилане. Это неважно. Важно, что я не могу отпустить вас. Она станет искать меня, разошлет птиц, и нас поймают.

Самцов, наверное, оставят в живых... Ненадолго. Я знаю, какую цену заплатят они за свою недолгую свободу. Пляжи – столько раз, на сколько у них хватит сил. Извини, я не могу отпустить вас.

– Мы возьмем карты – сказала Эрефнаис. – Их нельзя здесь оставлять. Прочее пусть полежит, придут остальные, заберут все ценное.

– Стой! – приказал Керрик. – Что ты делаешь?

– Беру карты, – отвечала Эрефиаис. – Это очень точные и редкие карты.

– И куда ты собираешься их нести?

– В Алпеасак.

– Нельзя. – Он прицелился. – Ты была мне другом, никогда не обижала меня. Но дело не в моей жизни. Попробуешь уйти и погибнешь. Понятно?

– Но мой урукето умер, остался один только город.

– Нет.

Раздался пронзительный крик. Керрик обернулся. Одна из членов экипажа убегала по пляжу, он прицелился, выстрелил, она упала. Он быстро повернулся к другой, но слишком поздно – та была уже далеко.

Керрик прицелился...

Открыв рот, она осела на песок, глаза ее остекленели.

– Ты понимаешь, – проговорила Эрефнаис, – урукето умер. Она была бы жива, если бы ты не вмешался. Ты не дал ей вернуться в город, и она умерла как отвергнутая эйстаа. – Она тревожно посмотрела на Керрика. – Мне тоже теперь не командовать.

– Нет! – крикнул Керрик. – Не надо!

Отдернувшись от него, Эрефиаис тяжело осела на песок. Он подбежал к ней... Он не хотел, чтобы она умирала, но жизнь успела оставить ее прежде, чем он оказался рядом. Взглянув на три свежих трупа иилане, он пришел в отчаяние. Он не хотел их смерти, но не смог это предотвратить. Новая потеря, ужасная и бессмысленная.

Энтиисенаты дружно направились к городу, они торопились. Урукето умер, больше им нечего было здесь делать.

Поглядев на энтиисенатов, Керрик ощутил беспокойство. Когда они вернутся одни, в городе поднимут тревогу, ведь так просто урукето они не оставляют.

Вышлют на поиски лодки, может быть, даже еще одного урукето. Он взглянул на небо – еще не начинало вечереть, иилане могут оказаться здесь до темноты. Он заставил себя унять подступающую тревогу. Надо думать, торопиться рано. Впереди полдня, больше ему и не нужно. Первое и самое очевидное – он не должен оставить здесь ни одного следа.

Подумав об этом, он посмотрел на четкую цепочку следов, протянувшихся от гребня дюны. Ливень стихал, может бить, он смоет еледы, а может и нет. Керрик отложил хесотсан и осторожно вернулся по своим следам назад – туда, где начиналась трава. Нагнувшись, он пошел обратно, на ходу затирая следы руками. Дождь доделает остальное.