Зима в раю

Я без лишних слов запрыгнул на сиденье рядом с плотником, и мы тронулись в путь по извилистой горной дороге в сторону Капделлы, и терракотовые черепичные крыши коттеджей и маленькие прямоугольники садов скоро стали похожи на спичечные коробки, рассыпанные на лоскутном одеяле далеко внизу.

Когда мы добрались до высшей точки шоссе, Хуан-Хуан резко свернул направо и повел фургончик по узкой колее все выше и выше, в суровый мир сосновых лесов и мощных утесов, валунов и каменистых осыпей, намытых на крутые склоны дождевыми потоками и водопадами, рожденными бесчисленными Tramuntanas. У меня то и дело закладывало уши, а маленький автомобиль, лязгая и подпрыгивая, вез нас вперед и вверх, все время вверх.

Через открытое окно меня омывала сладкая свежесть горного воздуха, отяжелевшего от аромата сосновой смолы и вереска. В вышине над горными пиками парил, неподвижно раскинув крылья, красный коршун. Он лениво взмывал по спирали к небу на невидимых потоках теплого воздуха, поднимающегося от долины.

– Властелин небес, – с уважением произнес Хуан-Хуан, указывая на птицу. – В этот самый миг он смотрит вниз и жалеет нас, бедных смертных, борющихся с трудностями на бренной земле, пока он без усилий плывет над нами на крыльях ангела. Es magn'ifico

[277].

Лично я думал, что этот коршун забрался так высоко только для того, чтобы высмотреть на земле своими круглыми телескопическими глазами хорошенького, толстенького грызуна, которого он мог бы схватить и разорвать в клочки перед тем, как полакомиться. Но, поразмыслив, я счел, что романтичная интерпретация Хуан-Хуана несколько более соответствует раскинувшемуся вокруг классическому пейзажу, и склонил голову перед его тонким поэтичным наблюдением.

– Вы правы, Хуан-Хуан. Это величественная птица.

– S'i, – сказал плотник, вытягивая шею, чтобы заглянуть внутрь фургона, – и если бы у меня с собой было ружье, я бы пристрелил эту тварь прямо сейчас. Это он на прошлых выходных спикировал к нашей ферме и стащил одного из кроликов моей младшей дочурки.

– Даже властелины небес должны иногда есть, – философски заметил я.

– Correcto. Но почему из всех кроликов, что живут в здешнем лесу, ему захотелось слопать именно этого?

– Я прошу прощения, Хуан-Хуан. Я не хотел показаться бесчувственным. Конечно, я понимаю, что ваша дочь ужасно огорчилась.

Лицо Хуан-Хуана было невозмутимо.

– Мы все ужасно огорчились, se~nor. Этот чертов кролик был уже почти готов, чтобы отправиться в кастрюлю.

Bastardo, вот кто этот коршун!

Он остановил фургон, предоставив мне возможность разобраться в тонкостях его отношения к природе, а сам пошел открывать маленькие деревянные ворота, преградившие нам путь.

Горная дорога вывела нас к расчищенному участку леса, где крутой уклон выравнивался в изогнутый клин тщательно возделанной земли. Пока мы ехали на эту удаленную ферму, я видел и другие узкие полоски террасированных полей, прилепившихся к склонам гор одно над другим, словно ступени древнего замка. Эти бесценные кусочки плодородной почвы спасало от разрушительных сил дождя и гравитации только неукоснительное поддержание каменных ограждений в безупречном состоянии.

Уютно спрятанный в складках горы, перед нами стоял коттедж – на самом деле всего лишь старая каменная хижина с двускатной крышей под выцветшей черепицей и с хозяйственными пристройками по обоим торцам. И тем не менее сразу было видно, что Хуан-Хуан и его семья гордятся этим образчиком сельского прошлого Майорки. Входная дверь и ставни, закрывающие окна, были недавно покрашены зеленой краской, а каменная отделка медового оттенка была тщательно ухожена – вплоть до трубы, которая торчала из крыши, увенчанная «шляпой» от дождя из черепицы того же цвета.

Разительно контрастируя с окружающими горами и лесом, всё в этой одинокой finca

было миниатюрным, и казалось, что террасированные bancales с россыпью миндальных и оливковых деревьев вот-вот будут раздавлены мощным, диким ландшафтом, который, как мне чудилось, грозно высился над ними со всех сторон. Сначала я счел довольно странным то, что люди вообще решили селиться, работать и растить детей в таком изолированном уголке, откуда даже простой поход в деревню в те времена, когда не было моторизованного транспорта, означал сложное и многочасовое путешествие на телеге, запряженной ослом.

– Очень красивое место, моя маленькая finca, нет? – сказал el carpintero, возясь с замком на двери одного из сараев.

– Оно определенно обладает своеобразным очарованием, – ответил я.

Хуан-Хуан догадался, что я всего лишь из вежливости соглашаюсь с ним, и улыбнулся понимающе: