Зимнее чудо для босса

— Не удалил он. Это я тебе как мужчина говорю, – зло усмехнулся Никита. — Ладно, вопрос решим. Итак, Надя, время у нас еще есть. Я тяжело ранен, видишь? – мужчина провел пальцем по щеке с подсохшей кровью.

— Может, и правда в больницу? Рану промыть нужно. А вдруг и зашить?

— У меня есть ты, так ведь? Поможешь раненому? – с усмешкой спросил Никита, ворота открылись, и мы въехали внутрь.

Вопрос, как я поняла, был риторический. Ворота закрылись, я попалась.

Мы с Никитой поднимались к нему в квартиру, а в голове снова мысли. Целый рой. Противный и жужжащий. Вот никогда не была сексисткой… хотя нет, мужиков поругать любила под настроение, но не свой пол. А сейчас себя же за свои мысли и ругаю, их слишком много – разных, путающих меня. Все как в анекдоте про блондинок, только я не блондинка. Может, в душе?

Никита ранен, и как почти все мужики – упертый представитель семейства рогатых. В больницу не хочет. Но помочь-то ему надо. А вдруг ребро сломано, упаси Бог?

Я должна помочь, драка-то из-за меня. Вернее, из-за дурака-Сережи, но и моя пятая точка виновата тоже. Но идти ночью к мужику домой! К постороннему мужику!

И очень симпатичному.

Может, сбежать? Нет, я же не неблагодарная свинья, но… Боже мой!

А еще Сергей. Нет, ну каков, а? Про фото орал, про видео, опозорил меня. Фото есть, конечно, но не будет он никому их отправлять.

Или будет??? Я же тогда умру. Вот на том самом месте, в котором узнаю, что фото попали к посторонним, замертво и упаду!

— Ты пыхтишь как китайский чайник, – заметил Никита, открывая дверь в свою квартиру. — И, честно говоря, пугаешь меня. Прошу в мой дворец, – он кивнул на темный коридор, и я вошла.

Никита включил свет, захлопнул дверь, и я ахнула, увидев его во всей разукрашенной красе.

— Ну как так-то? – всплеснула я руками.

— Кулаком по морде. Бывает, – широко улыбнулся он, и я головой покачала.

Нет бы выволочь за шкирку Сережу, так нет же, устроили мордобой. И у обоих морды разбиты, что логично.

— Снова пыхтишь, – он поманил меня на кухню. — Давай, не стесняйся. Какие печали распирают твою сочную… эээ… душу?

Он ведь хотел сказать «грудь»?!

Сначала я смутилась еще сильнее, а затем вдруг почувствовала веселую злость. Вот ведь шельмец – притащил меня в свою берлогу, и смущает. Специально! Я не маленькая девочка, чтобы не понимать этого.

— Пыхчу. Видишь ли, Сережа далеко не Геркулес. Приседал по утрам, махи руками и ногами делал, вот и весь фитнес. Не боец он. А ты так подставился, – я притворно вздохнула, хихикая про себя. — Не ожидала, если честно.

— Что он меня отделает? – не менее весело фыркнул Никита.

— Ну да. Ты же такооой крутооой, – протянула я. — Вернее, я думала, что крутой. А тебя, как ты сказал, отделал обычный ботан. Печально, Никита Борисович. Грустно.

— Так поплачь на моей груди, – он поставил передо мной бутылку перекиси. — А лучше, Наденька, подумай, и сделай выводы. Зачем такому крутому мне было подставляться под удары не слишком могучих кулаков, а? Может, чтобы кто-то кудрявый и вредный приехал со мной в мою квартиру?

В его темных глазах весело сверкают золотые блики. Как рыбки, честное слово. Ехидные такие рыбки, говорящие: «Капец тебе, Надя!»

— Ни за что не поверю, что специально подставился, – губы дрожат, но я выдавила из себя улыбку, приправленную издевкой. Приложила к ране смоченный перекисью спонж, стараясь не прикасаться пальцами к коже Никиты. — Очень советую записаться на бокс. Или на капоэйру. Раз уж ввязываешься в драки – пригодится.

— Не веришь, значит? – подмигнул, и поморщился от новой порции перекиси. — Может, мне при тебе «Сереженьку», – он произнес это имя с отвращением, — отделать по-настоящему? Не играясь, не напрашиваясь на удары, чтобы одна упрямая юмористка меня лечила?

Я лишь фыркнула, и продолжила «лечить». Вернее, как лечить? Промокала ватными дисками раны, оказавшиеся на проверку не страшными и смертельными, а просто глубокими царапинами.

Ничего, до свадьбы заживет!

— Ай, больно, – вдруг взвыл Никита, и я автоматически приблизила свое лицо к его лицу.

Начала шумно дуть на рану, как с Лизкой делаю, когда умудряется пораниться. А Никита взял, и рассмеялся.

Снова развел!

— Дуй дальше, мне ужасно больно, – он обхватил мое лицо ладонями, удерживая на месте рассердившуюся меня. — Могу постонать для достоверности.

Он и правда выдавил из себя мучительный, но карикатурный стон:

— Умираю!

— Артист, – фыркнула я, но почему-то не отодвинулась.

Кожа под его пальцами горит, он будто отпечатки свои на мне оставил. Метки. Клейма – чертовски приятные и желанные.

Глаза с плавающими в них золотыми искорками совсем близко. Никита смотрит на меня не смущаясь, не то что я. Точно показывает, что хочет, и зачем позвал на самом деле.

И на минуту мне приходит в голову мысль, что да, он артист, конечно, но вообще, он – взрослый мужчина. В игры играет только потому, что рядом я, которая хоть и была замужем, но, по сути, нормальных отношений не знаю. Опытные мужчины такое обычно видят, раскусывают.

Вот и Никита меня раскусил, и потому не говорит прямо, а играет. Так ведь?!