Зимняя дорога. Генерал А. Н. Пепеляев и анархист И. Я. Строд в Якутии. 1922–1923

Позже Пепеляев написал о нем стихотворение «Начполитотдел». Соболев, он же Афоня или Афанас, предстает здесь фигурой сгущенно-комической и в то же время очень узнаваемой. Вначале рассказывается, как он вел себя во Владивостоке, в Нелькане, во время голода, затем – в пути от Нелькана до Усть-Миля и в Амге:

За дружиной в стужу зимнююВ нартах ехал на АлданИ доехал, сохатиноюПрикрывая тонкий стан.По Амге с восторгом носится,С поцелуями спешит,А на красных так и косится —Всех сейчас он победит.

Но настали испытания,И Афоню не узнать.На лицо его страданиеНаложило вмиг печать.По Амге уже в волнении,С карабином на плечахХодит он в недоумении,Нет уж бодрости в речах.А когда Амгу оставили,

Тот бежал, кого Бог спас,Путь к Аяну все направили,Но остался Афанас.

Наконец – участие Соболева в байкаловской «мирной миссии»:

Перемена декорации.Чтоб спасти свой тонкий стан,Он в составе делегацииПриезжает на Алдан.И во славу демократии

Тонким голосом поет,Обещает мир всей братииИ гарантии дает,Но от страха тут же крестится —Видит дуло он ружья.Никак в сани не уместится:

Нет, назад, назад, друзья!

Автор наверняка читал это стихотворение вслух, для того оно и писалось, но тон его – довольно беззлобный. Каждый теперь выбирал себе судьбу с учетом не столько убеждений, сколько физических сил, и Пепеляев не обвиняет Соболева, он лишь посмеивается над ним, чтобы ободрить людей сравнением с не выдержавшим испытаний товарищем.

На этой терапевтической ноте стихотворение и заканчивается:

Прошло время для сомнения,И в походе всякий разНам во вражеском плененииПредставлялся Афанас[33].

Переговоры с прибывшей от Байкалова делегацией окончились безрезультатно, если состоялись вообще. Пепеляев продолжил путь к Усть-Аиму.

В это же время распустивший своих якутов Ракитин, брошенный ими Варгасов и раненный «в стыдное место» Худояров с двумя-тремя десятками русских добровольцев из района Чурапчи двинулись обратно в Охотск. «Переходы их по безлюдным местам в потрепанном виде надо считать подвигом», – признавал даже не склонный к сантиментам Байкалов, подводя итоги «борьбы с пепеляевщиной» в сделанном на сессии ЯЦИК докладе.

2

В штабе 5-й армии допускали, что поскольку в Аяне, куда идет Пепеляев, «нет морских посуд», он оттуда направится на юг, к порту Чумикан в Удской губе того же Охотского моря. Чтобы вовремя получить нужную информацию, в марте 1923 года в этот район был командирован из Читы сотрудник ГПУ Альберт Липский – как человек, «имеющий большие связи с местным туземным населением и обладающий в среде их известным влиянием». Неизвестно, какого рода «связи» имелись в виду, но ему предписывалось вести «закрытую разведку», а если удастся, организовать тунгусский партизанский отряд для диверсий против «банд Пепеляева». Липский с несколькими спутниками сошел с поезда на станции Ин Амурской железной дороги, нанял проводников и через верховья Амгуни на оленях двинулся на север.

Оставшийся в Аяне поручик Малышев, поэт и бывший адъютант Пепеляева, ничего об этом не знал и не подозревал, что в лице Липского к нему приближается судьба стать многолетним узником Александровского централа в Сибири, а в конце концов – безумцем.

«Даже в марте снег в покоти к Охотскому морю был настолько глубок, – доносил Липский начальству, – что, сидя верхом на олене в конце длинного каравана иногда из 60 животных, седок загребал его коленями. Для оленей этот снег был просто гибельным, несмотря на то, что впереди всегда шел тунгус на лыжах и проминал дорогу. Первые трое оленей без вьюков или же с пустыми вьючными седлами, после каждого перехода сменявшиеся, никогда не могли пройти без отдыха до вечернего привала. Вечером олени должны были отдохнуть, прежде чем приступить к добыче корма. Чтобы добраться до него, они разгребали толстый слой снега и не успевали отдохнуть к началу пути с рассветом. Многие олени пали».