Зимняя жена

— Не волнуйся, девочка. Я не позволю богам забрать ни тебя, ни ребенка. Не в этот раз, — ее руки были не по возрасту сильные, и в теплых объятиях дочери Курха мне стало немного спокойнее.

— Мы не позволим, — Айни тоже подошла ко мне, привычно положив голову на колени.

Хранительница поглядела на волчицу с неодобрением, но без страха.

— Что-то не припомню, чтобы Курх-ворон водил дружбу с волками.

Сирим, девочка, что привело тебя сюда в такой странной компании?

Я вздохнула и начала рассказ.

— Да, натворили вы дел, — покачала головой Хранительница, когда я, закончив, уставилась в пол, опустошенная болезненными откровениями. Я рассказала все: про вмешательство Аки, про прогулку по туману между мирами, чуть было не стоившую мне жизни, про недолгую весну, ссору, ребенка, жизнь у волков. Старая женщина слушала, не перебивая, и лишь иногда хмурилась и поджимала губы. — Отец никогда не был рад роли, возложенной на него богами, но я не могла и помыслить, что дойдет до такого. Вам нужно это исправить.

— Сирим тут ни при чем, — встряла Айни. Голос ее звучал раздраженно. — Хорош ваш Ворон, нечего сказать. Бросить свою женщину, да еще в таком положении, и которую луну не подавать о себе вестей.

— Если бы все было так просто, волчица, я первая предложила бы Сирим остаться здесь, помогла бы воспитать ребенка. Один новый Хранитель лучше, чем ничего, да и род, пожалуй, сумеет пережить еще одну Долгую Зиму. Но это лишь усилит отчуждение духа-Ворона. И с каждой следующей Зимней женой дела будут все хуже. Когда-нибудь Курх просто не откликнется на наш зов. Когда-нибудь уже некому будет позвать его.

Я поежилась, словно все ледяные ветра Зимы закружились сейчас по комнате.

— Но что я могу сделать, если настоящей Весны нет, и не было уже очень давно? — я с трудом сглотнула горький ком в горле. — Что я могу сделать, если Курх не любит меня?

Хранительница строго посмотрела на меня, но — миг, другой — и ее морщинистое лицо осветила легкая улыбка.

— Ты пока немногое знаешь о любви, Зимняя девочка, — сказала она и, поднимаясь, поманила меня за собой на улицу.

Дом Хранительницы стоял на холме, чуть в стороне от селенья, и с ее двора открывался прекрасный вид на вереницу невысоких домов, змеившихся к морю, величественные скалы, склонившиеся над нашей бухтой, широкие просторы холмов, чуть припорошенных снегом. Ветер трепал мои косы и играл с кистями шали. Сердце сжималось от вида родных мест.

Хранительница подвела меня к одному из деревьев, росших в ее саду, и провела рукой по ветке, стряхивая липкий снег. Крохотные зеленые листочки распрямились, освобожденные от тяжелой ноши.

— Смотри, девочка, — сказала она. И я действительно залюбовалась этими яркими воспоминаниями о недавней Весне.

Женщина наклонилась, набирая полную горсть земли. Посмотрела на меня требовательно и пересыпала все в мои спешно подставленные ладони.

Ее ловкие пальцы перебирали черные комки, и, наконец, она отыскала что-то, ведомое лишь ей.

Я ахнула. В моей ладони лежало треснувшее семечко, сквозь кожицу которого проклевывался росток. Хранительница вновь улыбнулась.

— Весна все еще жива в этой земле. Даже укрытая слоем снега, она ждет. А значит, есть и любовь. И лишь в твоих силах дать ей прорасти.

*

Любовь была жива. Она росла внутри меня, она тянулась к солнцу у окна рядом с моей лавкой. Я выпросила у Хранительницы горшок и посадила туда найденное семечко. Будущее деревце прижилось и быстро пошло в рост.

Я готовилась к родам. Хоть ни у меня, ни у ребенка не было дома и сколь либо определенного будущего, мной овладело истинно женское желание обустроить все вокруг к появлению младенца. Ограниченная в своих перемещениях, но нисколько не скучавшая, я получила достаточно ткани, шерсти и ниток, чтобы с головой погрузиться в изготовление приданного для малыша. С молчаливого одобрения Хранительницы в доме появилась сделанная одним из охотников новая люлька, еще пахнущая свежевыструганными досками, и целый сундук всевозможных пеленок и рубашечек. И я постоянно заполняла его все новыми и новыми вещицами.

Мое возвращение было воспринято соплеменниками спокойно, но без особой радости. Хранительница объявила, что я жду ребенка от духа-Ворона, и для успешного разрешения от бремени спустилась в серединный мир под опеку мудрых женщин и своего бывшего рода. Но по глазам людей я видела, что мало кто поверил ей. В холодной дождливой погоде всем виделось предвестье новой Долгой Зимы, и мое появление в родном селенье лишь укрепляло их в этой мысли.