Зимняя жертва

Она звонила охранникам фабрики «Коллинз». Они проверили свои журналы: Карл Мюрвалль находился на территории предприятия с девятнадцати пятнадцати среды до семи тридцати утра следующего дня. Работал сверхурочно над серьезным обновлением системы, которое проводилось согласно плану. Она спросила, нет ли другого выхода с территории и не мог ли он каким-нибудь образом проскочить. Но охранник отвечал в полной уверенности: «Он был на месте всю ночь. Никакого другого выхода, кроме как через главные ворота, не существует. Ограда оснащена датчиками, за которыми мы следим из своей будки. Любое повреждение заметили бы немедленно. И потом, когда мы обходили территорию, он был наверху, в серверной комнате».

Вчера Малин и Туве ужинали вместе, говорили о Маркусе. Потом смотрели фильм про розовую пантеру, и через десять минут Малин уснула.

Она представляет себе, как в эту минуту поезд проезжает по мосту через Стонгон.

«Клоетта-центр» как космический корабль по левую сторону, а трубы энергетических предприятий «Текниска веркен» тяжело пыхтят, выпуская дым, и буквы на логотипе горят красным, будто глаза на неудачной фотографии.

Поезд приближается, увеличиваясь в размерах, вот уже локомотив достиг перрона — огромный снаряд, произведение инженерной мысли.

Малин одна на станции. Она хлопает руками по своему пуховику, натягивает шапку поглубже.

«Никакой Хенриетты Кальмвик, — думает она. — Из встречающих одна я, и то потому, что охочусь за убийцей».

В поезде открывается одна-единственная дверь, через два вагона, и Малин спешит туда, чувствуя, как холодный воздух врывается в легкие. На перрон выходит один-единственный человек с двумя большими красными дорожными сумками в руках.

Обветренное лицо, тяжелое и в то же время мускулистое тело. Во всем его облике чувствуется привычка к морозу и лишениям. Синее пальто даже не застегнуто.

— Йоран Кальмвик?

— Да, а вы кто? — Мужчина смотрит удивленно.

Дверь вагона закрывается, и свисток кондуктора почти заглушает голос Малин, называющей свое имя и должность.

Когда свист смолкает и поезд покидает перрон, она быстро излагает суть дела.

— То есть вы пытались со мной связаться?

— Да, — отвечает Малин, — чтобы кое-что выяснить.

— Стало быть, вы знаете, что меня не было на платформе?

Малин кивает.

— Мы можем поговорить в моей машине, — предлагает она. — Там тепло. Я оставила мотор работать на холостом ходу.

Йоран Кальмвик соглашается. Он смотрит с облегчением и в то же время виновато. Через минуту он уже сидит рядом с ней в машине, на пассажирском сиденье. В его дыхании чувствуется сильный запах кофе и зубной пасты. Он говорит, так что у нее нет необходимости задавать вопросы.

— У меня есть женщина в Осло, уже почти десять лет. Вот уже десять лет я лгу Хенриетте, а она по-прежнему верит, будто я работаю три недели и две отдыхаю, в то время как на самом деле все наоборот. Эту лишнюю неделю я провожу в Осло, с Норой и мальчиком. Мне нравится ее сын, с ним проще, чем с Йимми. Я никогда не понимал этого парня.

«Потому что ты никогда не бываешь дома», — думает Малин.

— А оружие? У вас есть какие-нибудь мысли по поводу того, где Йимми мог взять оружие?

— Нет. Я никогда не интересовался ничем подобным.

— И вы ничего не знаете о том, что он вытворял с Бенгтом Андерссоном?

— Увы.

«Потому что ты никогда не бываешь дома», — снова думает Малин.

— Мне нужен телефон вашей женщины в Осло.

— Хенриетте обязательно знать? Я не решил, хочу ли этого. Я пытался ей рассказать, но вы же понимаете, как бывает. А теперь она может узнать…

Малин качает головой. Это ответ, и обещание молчать, и реакция на эту, как кажется, неизлечимую слабость противоположного пола.

Малин остается в машине и смотрит, как такси Йорана Кальмвика исчезает в направлении Юнгсбру, минуя печальное кирпичное здание продовольственного магазина.

Она думает.

Различные варианты действий один за другим непроизвольно возникают в ее голове. Она хватает мобильный, звонит Никласу Нюрену на всевозможные номера. Но он не отвечает, как не перезванивал раньше, и ей приходит в голову, что он, вероятно, у Маргареты Свенссон. Малин выбирает номер из адресной книги, но останавливается, взглянув на часы.

5.59.

Придется подождать.

Нельзя забывать о приличиях, даже когда расследуешь убийство.

Дай поспать матери-одиночке, измотанной непосильной работой.

Малин едет домой. Заглянув к Туве, ложится в постель.

И перед тем как заснуть, снова представляет себе Валькирию Карлссон посреди поля. Голую, похожую на ангела. Падшего ангела?

47

Когда расследование становится кошмарным сном?

Когда поиск истины превращается в хождение по кругу. Когда полицейские впервые начинают сомневаться и возникает чувство: нет, мы никогда этого не раскроем, на этот раз нам не докопаться до правды.

Малин знает.