Зимний маршрут по Гыдану

Декорации исполнены в традициях живописцев эпохи Возрождения: на каждом пятачке изображено очень много. Если, к примеру, сравнить, сколько сюжетов вложено хотя бы в декорационный задник — сцену боя красных с буржуинами — и в фрески собора святого Петра в Риме, то собор, бесспорно, покажется весьма нерадиво расписанным учреждением. Эту декорацию надо рассматривать не один раз. К тому же, если соборная живопись выполнена в более или менее одинаковой манере, то этот задник несет на себе печать самой различной техники, пространственного и цветового восприятия. Уж батальные-то сцены выполнены мальчишками с большим энтузиазмом. Ребята разделили задник на три зоны: воздух, твердь и вода. Каждому выделили часть неба, земли и моря. Поэтому каждый изобразил что хотел в равных с остальными условиях — бой в трех стихиях.

Слева вторая декорация: на переднем плане изба Мальчиша и картины мирной жизни. Вот тут-то и появляются северные мотивы. Дом нарисован просто и в общем обычно. Дверь в нем устроена открывающаяся, и отсюда выходят и Мальчиш, и его отец, и брат. Но вокруг-то дома — картинки природы. Во-первых, позади дома течет река, у которой один берег высокий, другой низкий. На высоком берегу пасутся лошади, коровы и олени. Около дома лежат, сидят и стоят штук десять собак. Небо северное, холодноватое. Оно кишит птицами. Летят гуси и утки. По реке плывет семейство гагар. Около самой воды стоят два лебедя, а их потомство плавает тут же у самой кромки. За пасущейся скотиной, вдали, видятся трактор и вездеход. Там же раскинуты палатки, горит костер и люди что-то варят в котелке.

— Кто это там? — спросил я у мальца, ревниво наблюдавшего за мной. Он сидел у меня с правого бока и поглядывал то в сторону картины, стараясь угадать, что я рассматриваю, то на меня.

— Геологи, — пояснил он и застенчиво отвернулся.

«Автор фрагмента», — укрепился я в мысли и принялся изучать боковую декорацию дальше.

У берега реки, со стороны дома Мальчиша, была приткнута лодка, дюралевая казанка. Мотор, судя по рисунку, что-то вроде «Вихря», был аккуратно поднят и даже привязан за скобу к скамье. Это рисовал крайне хозяйственный парень. Там же пирамидой стояли багор, два весла и висела в пирамиде сеть. Местные рыбаки так сушат сети.

— Кто-нибудь из учителей помогал вам рисовать? — спросил я своего соседа.

— Нет, — сказал он гордо. — Сами.

Началось первое действие. Мальчиш был очень хорош. Отчаянный парень из первого «а». Остальные мальчишки, как мне казалось, давно привыкли к его предводительской роли в обычной жизни и играли самих себя. Мальчиш-Плохиш никуда не годился. Он никак не отличался от положительных героев и произносил свои реплики скороговоркой, невыразительно, стараясь присоединиться к остальной компании. Учительница со мной рядом заливалась краской и поправляла его беспрестанно. Она прерывала действие, как только начинал выступать Плохиш, и сурово выговаривала ему. Несчастный Плохиш тоже заливался краской и бурчал смущенно:

— Ла-адно…

Но совершенно великолепны были гнусный буржуин и представитель военных кругов капиталистов. Буржуин был в парике из зимней оленьей шкуры. На шкуре выстригли и выбрили безобразную лысину, оставив серые патлы на затылке и висках. Шкуру потом, как выяснилось, намочили, чтобы она растянулась, и высушили на мячике соответствующего размера. Парик ловко пришелся актеру-буржуину. В сочетании со скуластым, раскосым мальчишеским лицом и бородой из той же шкуры он являл собой нечто совершенно невообразимое. Одели буржуина в черную пару и полосатый жилет. Владелец поношенной пары подарил ее навечно школьному театру. Брюки с пиджаком соответственно подрезали и подшили. Размер брюк и пиджака оставили первоначальным — поджарого «буржуина», как сандвич, запечатали между подушками. Лакированные роскошные башмаки сорок третьего размера были даны напрокат. Жилет портить не разрешили, и он закрывал верхнюю часть ног. Словом, ничего не говоря и не лицедействуя на сцене, буржуин сразу же внушал отрицательное отношение к своей персоне. Актеру в этой роли приходилось туго. Мешали подушки, а более всего башмаки. Любая попытка его двигаться по сцене вызывала хохот у зрителей. Бедный буржуин подолгу дожидался, когда ему предоставят возможность говорить далее по роли. Юный художник, мой сосед, просто заходился от смеха, смеялась до слез учительница-режиссер, начинал хохотать и сам буржуин, глядя в зал. Успех был полный.