Зимний маршрут по Гыдану

— Они же играют хуже, чем ребята из их класса, — ответил малец таким тоном, что мне стало неловко за собственную непонятливость. В самом деле, если они играют хуже мальчиков-сверстников, то им самое место в команде первоклассников.

Мальчишка завязал шнурок, с воплем сорвался с места и врезался в толпу играющих. Между двумя оленьими рогами, изображавшими штанги, метался вратарь. Удар! Мяч прошел на полметра выше вытянутых рук голкипера…

— Го-о-о-о-о-ол! — заорала половина играющих.

— Какой гол?! Какой гол?! — заволновалась вторая половина, надвигаясь на обнимающихся, прыгающих победителей.

Ясность внес сам вратарь. Он выбежал из ворот и стал горячо доказывать, что гол засчитывать нельзя. Вратарь оказался по совместительству и судьей. Игра-то велась в одни ворота. Вратарь, усмотрев нарушение со стороны какого-либо игрока, останавливал игру и назначал штраф. Он объявлял свободный, штрафной и даже пенальти. И все это в собственные ворота. Поистине надо было иметь репутацию совершенно объективного и справедливого человека и действительно быть эталоном беспристрастности, чтобы играть нейтральным вратарем в гыданском футболе.

Судя по реакции игроков, вратарь пользовался значительным авторитетом. Правда, команда, которая пробила по воротам, стала утверждать, что вратарь необъективен к самому себе. Ворота из двух оленьих рогов обозначали только боковые штанги. Верхней-то не было! И игроки заранее договаривались, что гол будет засчитан в том случае, когда мяч, пробитый поверху, окажется в пределах достигаемости голкипера.

Вратарь доказывал, что мяч шел слишком высоко, и он не мог его взять. Для убедительности он подпрыгивал изо всех сил и требовал, чтобы капитаны подтвердили его правоту. Капитан претендентов на гол весьма сдержанно отнесся к заявлению вратаря. Его противник горячо поддерживал голкипера. Он прыгал сам, показывая, как высоко летел мяч. Но формального согласия коллеги получить не мог.

— Здравствуйте! — обратился ко мне капитан, протестовавший против гола, подойдя поближе вместе с остальными игроками.

— Здравствуй.

— Покажите, пожалуйста, как мяч летел вот там, — он махнул рукой в сторону ворот.

Я оказался в неловком положении. Во-первых, я не запомнил точно, на каком расстоянии от вратарских рук пролетел мяч. Во-вторых, меня несколько смущала возможная заинтересованность самого вратаря. Он-то представлял самого себя. Ему же было не безразлично, пропустил он гол или нет. Раздумывая, я пошел к воротам, оттягивая время. Замолкнув, ребята двигались вслед. Так ничего и не решив, я ступил на линию ворот.

— Не могу сказать, — наконец решил я признаться чистосердечно.

— Ладно, — сказал вратарь. — Можно вас попросить?

— Пожалуйста.

— Постойте пока здесь минутку, — Он показал мне место чуть сзади левой штанги, которую обозначали рога, а сам занял место в воротах.

— Бей с того места! — крикнул он, показывая на ту точку, с которой был произведен злополучный удар.

Его поняли сразу. Видно, в этом деле все игроки имели богатый опыт. Тот, кто бил раньше, установил мяч на указанное место и отбежал для удара. Игроки разбежались кто за ворота, кто встал по бокам. Мальчишка ударил с разбегу. Удар был отработан. Вратарь старательно прыгнул и достал мяч.

— Видели? — победно прокричал вратарь.

— Низковато, — пробурчал капитан.

— Давай еще.

Мяч снова был установлен и снова пробит.

— Верно! — заорал вратарь и подбежал ко мне. — Верно! Около головы прошел. — Он показывал на мою голову. — Я так прыгнуть не могу!

Я понял, что сыграл для них роль некоего высотомера, предмета, на котором можно было засечь высоту полета мяча.

— Большое спасибо, — горячо сказал мне вратарь, и я покинул поле.

Команды разошлись. Игра возобновилась.

Я пошел в другой конец площадки, где бегали за мячом старшие ребята, из седьмых-восьмых классов. В воротах стояла совсем маленькая девчушка, быстрая и гибкая, как ласка. Ее броски на мяч были просто изумительны. Она распластывалась в воздухе с балетной грацией и легко падала на снег. Она и пропускала, и брала мячи. Не в этом было дело. Здоровенные парни били осторожно. Как только кто-нибудь прорывался к воротам, несколько голосов кричали:

— Тихо!

Следовал осторожный удар.

— Слушай, — обратился я к тому же мальчику, с которым беседовал об игре младшей команды, — почему здесь маленькая девочка играет с большими?

— Из третьего «а», — уточнил мой консультант. — Потому что лучше всех играет. Лучше всех третьеклассников и четвероклассников. Чего ей с ними делать!

В этом тоже была своя логика, которая совсем не вязалась со спортивными канонами.

— Ну, а вообще как вы решаете, кому с кем играть? — спросил я и сразу же почувствовал всю глупость своего вопроса.

— По смыслу, — ответил мальчик, с недоумением глядя на меня.

Специально для иностранцев. Каждый раз, когда мне случается встречаться с зарубежными деятелями, занимающимися Севером, они меня спрашивают доверительно: «Скажите, пожалуйста, мистер… (или герр… — мсье, синьоров и т. д. проблемы Севера интересуют реже), они (то есть народы Севера) все-таки вымирают? А если честно?»