Читаем Зимний Собор полностью

…звезды сыплют кресты на черную епитрахиль…И он, запрокинув кадык, жадно пьет, а после – глядит на меня,И глаз его стрелы, и рук его лед нефритовый – жарче огня.И вижу: висит на бедре его меч, слепящий металл голубой.О снег его вытри. Мне в лед этот лечь. Но водки я выпью с тобой –С тобой, Гэсэр-хан, напоследок, за мир кедровый, серебряный, заХалат твой монгольский в созвездиях дыр, два омуля – твои глаза,За тот погребальный, багряный огонь, что я разожгла здесь одна…За меч, что ребенком ложится в ладонь, вонзаясь во Время без дна.СМЕЩЕНЬЕ ВРЕМЕН Два Ангела, и я меж них.Один из них – отец.ДругойНе знаю кто. Из ледяныхРесниц – встает огонь дугой. Два Ангела, и я меж них.Ведут мя под руки. Куда?!На небо не берут живых.О, значит, я уже – звезда. Я наряжать любила ель.Звездой – верхушку украшать.А коль любовная постель –Любила, руку взяв, дышать
В ладонь.Любила в холодаЯ в шапке лисьей – меж толпыСвечой метаться… жечь… КудаПо тверди вы, мои стопы?!.. Я жизнь кусала, как еду.Я жизнь пила, как бы вино.Куда я, Ангелы, иду?!Там страшно. Люто. Там темно. И руку мне отец – в кулак.И тот, другой, мне пальцы – в хруст.Один бедняк. Другой бедняк.Неопалимый яркий куст. Рванусь и захриплю: “Пусти!..”…Чертополох, репей – в горсти. И слева Ангел – лоб в ладонь.И справа Ангел – зарыдал.…………………………………. …Два нищих греются: огонь.Два пьяных: хлеб Господь подал. БЕЛЫЙ ШАНХАЙ
Я на шанхайской улице стою.Я продаю задешево моюНемую жизнь – сушеней камбалы.Ах, губки яркие – сердечком – так милы.Возьми меня!.. ты, рикша Лю Су-чан.Я русская. Меня положишь в чан –И будет жир, и добрая уха.Слез нет. Щека безвидна и суха.Я путаюсь: Шанхай и Вавилон…Париж… Марсель… и Питер ледяной…Ах, все они, кто был в меня влюблен,Давно, давно под черною землей.А я – навек осталась молода!Шанхайский барс на шее у меня!Ты, рикша, прочь! Иди-ка ты сюда,Сын Императора, сын Синего Огня.Ты, мандарин……на улице, в пыли,В подвале, в подворотне, – на глазуБельмо, – собака, Дрянь Всея Земли,К тебе – на брюхе – я – не поползу.Пускай я сдохну. Я глухонемойСлыву меж китайчат. Веду домойТого, кому мой срам продать могу.Рисуй, мальчонка, иероглиф мойНожом – на белом, как спина, снегу.Ножом – звезду: лопатка и хребет
В крови! – пятиконечную – рисуй.Дай рис – на завтрак, ужин и обед.Дай руку мне! России больше нет.Ты деньги мне поганые не суй.Вынь лучше из кармана пистолет.И дуло – в рот мне. Нет моей земли!И человек – не тело, а душа.Душа мертва. Уходят корабли.Есть опиум, гашиш и анаша.Все есть для наслажденья, для огняДешевой, кислой страсти покупной!Все, мальчик, есть… Да только – нет меня.…и нет зимы, метельной, ледяной.И пряников медовых. И грибовНа ниточках седых – в Великий Пост.Обитых красным шелком – двух гробовОтца и матери……а есть одна любовь,Встающая над миром в полный рост.Шанхай! Бизерта! Мехико! Харбин!Каир! Мадрид! Хохочущий Париж!Замрите все!…дай грошик. Хоть один.Хороший бой. Смеешься, веселишь.И есть одна голодная мечта –Корабль… матроса подпоить вином –И прыг на борт… тайком забраться в трюм –
И океан… распятье черных дум…Машинным маслом – плакать у крестаМешков и ящиков с оружьем и зерном…И – быть. И – выть. И плыть и плыть – домой!Домой, ты слышишь, ты, косой мангуст!Кривой, косой, хромой, слепой, немой –Да только бы Христа коснуться уст!И пусть меня поставят к стенке – пли!И пусть ведут ко рву, и крик: стреляй!Я упаду на грудь моей земли.И – топором руби. Штыком коли.Да буду я лежать в родной пыли.Будь проклят, бой, жемчужный твой Шанхай.ЗВЕЗДНЫЙ ХОД ОМУЛЯБлиз байкальской синей шири, между выжженных камнейМы одни лежали в мире — много мигов или дней…Мы стояли, как два кедра! Ветер грозный налетел –Развернул с корнями недра, переплел нас, как хотел…И прошли мы путь короткий. А потом настала ночь.А потом мы сели в лодку и поплыли в море прочь.Звезды в небесах звенели. И во тьме бездонных вод,Как сердцебиенье — в теле, начинался звездный ход.Темная вода мерцала. Стыла медная ЛунаИ плыла по дну Байкала, как гигантская блесна.И остроугольной глыбой в черной водяной далиШел косяк лучистой рыбы — это звезды тихо шли.Это звезды плыли к дому — мимо Солнца и планет…
Перейти на страницу:

Похожие книги

Полтава
Полтава

Это был бой, от которого зависело будущее нашего государства. Две славные армии сошлись в смертельной схватке, и гордо взвился над залитым кровью полем российский штандарт, знаменуя победу русского оружия. Это была ПОЛТАВА.Роман Станислава Венгловского посвящён событиям русско-шведской войны, увенчанной победой русского оружия мод Полтавой, где была разбита мощная армия прославленного шведского полководца — короля Карла XII. Яркая и выпуклая обрисовка характеров главных (Петра I, Мазепы, Карла XII) и второстепенных героев, малоизвестные исторические сведения и тщательно разработанная повествовательная интрига делают ромам не только содержательным, но и крайне увлекательным чтением.

Александр Сергеевич Пушкин , Г. А. В. Траугот , Георгий Петрович Шторм , Станислав Антонович Венгловский

Проза для детей / Поэзия / Классическая русская поэзия / Проза / Историческая проза / Стихи и поэзия
The Voice Over
The Voice Over

Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. *The Voice Over* brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns... Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. The Voice Over brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns of ballads, elegies, and war songs are transposed into a new key, infused with foreign strains, and juxtaposed with unlikely neighbors. As an essayist, Stepanova engages deeply with writers who bore witness to devastation and dramatic social change, as seen in searching pieces on W. G. Sebald, Marina Tsvetaeva, and Susan Sontag. Including contributions from ten translators, The Voice Over shows English-speaking readers why Stepanova is one of Russia's most acclaimed contemporary writers. Maria Stepanova is the author of over ten poetry collections as well as three books of essays and the documentary novel In Memory of Memory. She is the recipient of several Russian and international literary awards. Irina Shevelenko is professor of Russian in the Department of German, Nordic, and Slavic at the University of Wisconsin–Madison. With translations by: Alexandra Berlina, Sasha Dugdale, Sibelan Forrester, Amelia Glaser, Zachary Murphy King, Dmitry Manin, Ainsley Morse, Eugene Ostashevsky, Andrew Reynolds, and Maria Vassileva.

Мария Михайловна Степанова

Поэзия
Собрание сочинений
Собрание сочинений

Херасков (Михаил Матвеевич) — писатель. Происходил из валахской семьи, выселившейся в Россию при Петре I; родился 25 октября 1733 г. в городе Переяславле, Полтавской губернии. Учился в сухопутном шляхетском корпусе. Еще кадетом Х. начал под руководством Сумарокова, писать статьи, которые потом печатались в "Ежемесячных Сочинениях". Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в коммерц-коллегии, а в 1755 г. был зачислен в штат Московского университета и заведовал типографией университета. С 1756 г. начал помещать свои труды в "Ежемесячных Сочинениях". В 1757 г. Х. напечатал поэму "Плоды наук", в 1758 г. — трагедию "Венецианская монахиня". С 1760 г. в течение 3 лет издавал вместе с И.Ф. Богдановичем журнал "Полезное Увеселение". В 1761 г. Х. издал поэму "Храм Славы" и поставил на московскую сцену героическую поэму "Безбожник". В 1762 г. написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада "Торжествующая Минерва". В 1763 г. назначен директором университета в Москве. В том же году он издавал в Москве журналы "Невинное Развлечение" и "Свободные Часы". В 1764 г. Х. напечатал две книги басней, в 1765 г. — трагедию "Мартезия и Фалестра", в 1767 г. — "Новые философические песни", в 1768 г. — повесть "Нума Помпилий". В 1770 г. Х. был назначен вице-президентом берг-коллегии и переехал в Петербург. С 1770 по 1775 гг. он написал трагедию "Селим и Селима", комедию "Ненавистник", поэму "Чесменский бой", драмы "Друг несчастных" и "Гонимые", трагедию "Борислав" и мелодраму "Милана". В 1778 г. Х. назначен был вторым куратором Московского университета. В этом звании он отдал Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность, и основал (в 1779 г.) московский благородный пансион. В 1779 г. Х. издал "Россиаду", над которой работал с 1771 г. Предполагают, что в том же году он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму "Владимир возрожденный", напечатанную в 1785 г. В 1779 г. Х. выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений. Позднейшие его произведения: пролог с хорами "Счастливая Россия" (1787), повесть "Кадм и Гармония" (1789), "Ода на присоединение к Российской империи от Польши областей" (1793), повесть "Палидор сын Кадма и Гармонии" (1794), поэма "Пилигримы" (1795), трагедия "Освобожденная Москва" (1796), поэма "Царь, или Спасенный Новгород", поэма "Бахариана" (1803), трагедия "Вожделенная Россия". В 1802 г. Х. в чине действительного тайного советника за преобразование университета вышел в отставку. Умер в Москве 27 сентября 1807 г. Х. был последним типичным представителем псевдоклассической школы. Поэтическое дарование его было невелико; его больше "почитали", чем читали. Современники наиболее ценили его поэмы "Россиада" и "Владимир". Характерная черта его произведений — серьезность содержания. Масонским влияниям у него уже предшествовал интерес к вопросам нравственности и просвещения; по вступлении в ложу интерес этот приобрел новую пищу. Х. был близок с Новиковым, Шварцем и дружеским обществом. В доме Х. собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступавших Жуковского и Тургенева. Хорошую память оставил Х. и как создатель московского благородного пансиона. Последнее собрание сочинений Х. вышло в Москве в 1807–1812 гг. См. Венгеров "Русская поэзия", где перепечатана биография Х., составленная Хмыровым, и указана литература предмета; А.Н. Пыпин, IV том "Истории русской литературы". Н. К

Анатолий Алинин , братья Гримм , Джером Дэвид Сэлинджер , Е. Голдева , Макс Руфус

Публицистика / Поэзия / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная проза