Зимний сон Малинки

— Тьфу ты! Чур тебя, Малинкина! Уж лучше я без премии останусь, чем поцелую эту визгливую стерву! Ну и шуточки у тебя! Дай лучше сюда мой карандаш! А я еще хотел с ней потанцевать сегодня. Одолжение сделать по старой дружбе.

— Что? Да очень надо, Шляпкин! Обойдусь! И с чего это карандаш уже твой?

— По праву сильного, вот с чего! Подумать только, чуть о новости ей не проболтался по секрету. Но теперь-то уж я точно рыба!

Парень исчез за перегородкой. Не долго думая, я тут же взобралась на нее.

— Ю-юр?

— Чего тебе, женщина?

— Колись давай, что за новость-то? Я же теперь работать не смогу.

— А мне-то что? — Юрка пожал плечами. — Не моги.

— Шляпа, ну будь человеком! Вспомни, кто тебя всегда печеньками кормил? И между прочим, — я понизила голос до шепота, — это мне известен твой маленький секрет про кофе. Почему он у Дмитрия Александровича так быстро заканчивается. М?

— Язва.

— Вся в тебя, коллега.

— И шантажистка. Но вот за что я тебя уважаю, Машка, так это за прямоту и щедрость.

— Аналогично!

Гордо отфыркавшись, я попросила:

— Шляпкин, ну ты скажешь уже или нет? Все равно ведь узнаю.

Глава 42​​​

‌- Ладно, — парень сжалился. Снова повернувшись, сунул карандаш себе за ухо. — Говорят, сегодня на корпоративе будет присутствовать все руководство «Гаранта» во главе с самим генеральным. Мне тут Девятко по телефону пять минут назад инфу слила, что ждут каких-то важных гостей. Секретарь коммерческого проболталась. Представляешь весь пафос мероприятия? Да еще и ресторан — один из лучших в городе. Вот нам всем повезло, скажи?

Я распахнула глаза и разочарованно хмыкнула:

— И все? Это и есть твоя новость?

Юрка озадачено почесал лоб.

— Ну да. А что, не впечатлила? Еще говорят будет музыкальная группа, и даже конкурс караоке. От нашего отдела Эристави вызвалась петь. Все утро распевается, знойное дитя Кавказа. Ох, чувствую, зажжет!

— Ну…

— Слушай, Малинкина, — возмутился Шляпкин, — не капризничай! Ты наш прошлый корпоратив помнишь? Раздавили торт и бутылку водки по-тихому, и разошлись. Ни премии тебе, ни уважения. Восемь баб, я один. Попробуй, окажи кому-то знаки внимания — не выживешь! А тут я себя хоть человеком чувствую. Опять же Валечка гляди, как старается. Сама себя переплюнула. А все ради него.

— К-кого?

— Генерального, конечно! Увы, наш Дмитрий Александрович на ее прелести не клюет. Да и на Петухову слабо реагирует, а она тут хвостом с утра вертит. — Юрка задумался. — Нет, не похоже, что они мутят. Я тут грешным делом подумал: может, он у нас вообще того?

— Чего того? — я растерянно хлопнула ресницами.

— Ну, не по бабам. С отклонениями.

— Что-о? — слабо пискнула.

— Ну, так-то он с виду, конечно, брутал, не спорю. Но Камбербэтч вон тоже брутал. И этот, как его, который Джеймса Бонда играл. Но тот вообще жесть! А кто бы мог подумать…

Я перебила друга.

— Ты дурак, что ли, Шляпкин? — вот даже обиделась. И непонятно за кого больше: то ли за себя, а то ли за Гордеева. И уже совсем возмутилась: — Нет, точно дурак! Сам ты гей!

Юрка вдруг напрягся и поджал рот. Я тоже поджала, и даже выше вылезла на перегородку, чтобы в случае чего треснуть Шляпкина папкой. Это же надо до чего додумался!

— Малинкина. Мария! — услышала я сзади знакомый голос, от которого у меня тут же дыхание остановилось, а по позвоночнику толпой промчались мурашки. Ой!

— Д-да?

Я сползла с перегородки и обернулась. Увидев Димку, почувствовала, как затрепетало сердце. Вот если бы не стояла сейчас за его плечом Леночка Петухова, вытянув по ветру тонкий нос, оно бы вообще от радости мячиком запрыгало. А так заухало громко, толкая к парню навстречу.

Нет, ну какие у него все-таки глаза необыкновенные. Сам с виду строгий, а взгляд все сказал.

— Здравствуйте, Дмитрий Александрович.

— Что случилось? Почему вы так разговариваете с коллегой, Маша? Даже если он человек нетрадиционных, хм, взглядов на отношения полов, это его личное дело.

Все вокруг открыли рты.

— Че-го? — жалко вспетушился Шляпкин и покраснел. — Какое еще личное? Я не гей!

Ну вот, теперь точно все в отделе замолчали, глядя на Юрку как на «не»-гея. Даже Мананка оборвала соло. В эту неловкую паузу он громко повторил:

— Не гей! Слышали? — и указал на меня пальцем: — Это все она! Машка, убью! — прошипел. — А еще друг называется!

Вот теперь подобрался Гордеев. Повернулся, заслонив спиной довольно скалящуюся тонкой лисой Петухову, и сказал с ледяными нотками в голосе:

— Шляпкин, только попробуйте причинить Малинкиной вред, и будете иметь разговор со мной. Очень не советую! У вашей группы еще список не закрыт по «Партнер-строю», а договорной отдел ждет. Лена, — обратился он сухо к брюнетке, — ты хотела передать Марии сметы по гидропрессам и акты сверки. Сделай, пожалуйста.

— Ох, Дима, конечно!