Зимний ветер

Марина со своей санитарной сумкой и небольшой кавалерийской винтовкой за плечом с трудом поспевала за ним.

У всех входов и выходов, у дверей начальника станции Одессаглавная и военного коменданта на часах уже стояли красногвардейцы с повязками на рукавах, а гайдамаки в вольно расстегнутых шинелях и бараньих свитках сидели в буфете первого класса и вместе со своими победителями весьма мирно закусывали житным хлебом и мясными консервами, полученными от красногвардейцев из расчета одна банка на троих.

Марина и Гаврик переглянулись.

Они уже настолько привыкли понимать друг друга с первого взгляда, что часто обходились без слов. У них уже появились общие мысли. Теперь эта общая мысль была примерно такой: вот мы идем по вокзалу, который совсем не изменился, все те же дубовые диваны и высокие стулья с вырезанными на спинках вензелями "Ю.-З. ж. д.", громадный самовар со множеством медалей, как у старого рыжего городового, буфет, похожий на орган, султаны крашеного розового и голубого ковыля в вазах, искусственные пальмы с пыльными войлочными стволами, бронзовые люстры и бра, а между тем только что произошло событие, переменившее всю жизнь, осуществилась мечта, которая еще недавно казалась такой далекой, почти невозможной! И мы любим друг друга.

Они рассмеялись.

Терентий сидел на прилавке газетного киоска, свесив ноги в коротких солдатских сапогах и сильно ссутулившись, пил чай из самодельной жестяной кружки с рваными краями.

Гаврик понял, что он не спал несколько ночей, озяб и теперь согревается кипяточком, раздобытым из станционного куба.

Газетный киоск агентства Суворина был тот самый, куда пять лет тому назад впервые привезли из Санкт-Петербурга газету "Правда".

Гаврик живо вспомнил, как он вместе с Петькой Бачеем бежал за багажной тележкой с пачками новой рабочей газеты.

– С победой тебя, Тереша, – торжественно, почти сурово произнес Гаврик, протягивая брату замерзшую руку. – Взял штаб без боя. Город в наших руках. Я только что звонил в штаб на Торговую и разговаривал с Родионом Ивановичем.

– Знаю, – ответил Терентий и, аккуратно поставив дымящуюся кружку на прилавок рядом с собой, притянул к себе Гаврика, и они с такой силой поцеловались, что у Терентия сползла на ухо черная каракулевая шапка.

– Дожили наконец! – сказал он и вытер ресницы ребром ладони. – Так-то, братик мой дорогой.

Он держал Гаврика за плечо и всматривался в его лицо с нежной гордостью. Он, наверное, в эту минуту вспомнил его маленьким мальчиком с облупленным носиком и босыми ногами, темными, как картошка.

– Добились-таки своего! А, сестричка, и ты здесь! – сказал он, заметив за спиной Гаврика Марину. – Все время ходите вместе?

– А как же! – весело ответила Марина. – Куда он, туда и я.

И, обняв Терентия, несколько раз поцеловала его в густые висячие усы с проседью.

– С победой вас!

Терентий взял ее за плечо своей большой рукой с плоскими желтоватыми ногтями и все с тем же выражением нежной гордости стал всматриваться в ее немного отекшее, побелевшее от мороза, оживленное и вместе с тем немного виноватое лицо, как бы все еще озаренное лунным светом.

– Гляди! – сказал Терентий ласково и погрозил ей пальцем. – Ты бы лучше дома сидела: в твоем положении бегать по городу не слишком полезно.

– А какое у меня положение? – засмеялась Марина. – Весьма обыкновенное. Другие женщины в таком положении целый день не отходят от плиты или от корыта, рожь жнут – и ничего. Всего четыре месяца.

– Ну не знаю. Тебе видней. Как думаете назвать хлопчика?

– Марат, – сказала Марина. Видимо, вопрос был уже решен. Помолчали.

– Ты зачем сюда явился? – спросил Терентий брата.

– Родион Иванович послал посмотреть обстановку. А сказать правду, здорово-таки захотелось тебя побачить и лично поздравить с нашей победой.

– Добре. Побачил. Поздравил. Посмотрел обстановку. За это тебе спасибо. А теперь езжай дальше, занимайся своими делами, а мы будем заниматься своими: тут у нас на путях целый эшелон с оружием, нужно его учесть и принять по акту. Потому что, хотя мы сегодня и победили, неизвестно еще, что будет завтра. Не так ли?

– Надеюсь, завтра будет то же, что и сегодня.

– И я тоже надеюсь.

– Хотя умные люди говорят: не кажи "гоп", пока не перескочишь, – сказала Марина.

– Мы уже перескочили, – сказал Гаврик.

– Давай бог, – вздохнул Терентий.

– Так до завтра.

– Утром пленум Совета.

– Знаю. Еду по району известить людей.

– Езжай.

– Счастливо оставаться!

– До завтра!

Когда они вышли на привокзальную площадь, небо в зените совсем расчистилось, но со стороны Дофиновки на город двигалась сплошная белая туча. Она лежала, как громадная плоская льдина, над озаренными луной крышами Пушкинской улицы и колокольней Андреевского подворья.

Мирно, по-дореволюционному светился циферблат вокзальных часов.

Гаврик засмеялся. Марина вопросительно посмотрела на него.

– Ты что?

– Понимаешь, Марочка, я по этим часам, когда был маленький, учился узнавать время. Считал по пальцам: одна, две, чечире… Девять и еще трошечки…

Она прислонилась на миг к его плечу.