Злая принцесса

Последние пару раз, когда я приходила в себя, я не замечала особой боли, но сейчас у меня нет причин не верить вчерашним словам медсестры о том, что меня ударили ножом. На самом деле, я чувствую, что меня разрезали пополам из-за жгучей боли в животе.

— Что случилось? — Он спрашивает, хотя, судя по тому, как он хмурится, он, вероятно, довольно быстро осознает свою ошибку.

Что сейчас не так прямо сейчас?

— Это причиняет боль.

— Медсестра сказала, что они уменьшили количество твоих обезболивающих.

— Отлично, — бормочу я.

— Позвони им, они могут дать тебе больше.

— Со мной все будет в порядке, — говорю я, пытаясь сделать храброе лицо. Я знаю, что чем больше лекарств мне понадобится, тем дольше я здесь застряну. И теперь, когда я проснулась, это последнее место, где я хочу быть. Я могу справиться с небольшой болью, если это означает, что я скоро смогу сбежать.

— Стелла, — предупреждает он.

Я смотрю на него, мои глаза скользят по его чертам. Я что-то упускаю, я знаю, что упускаю. Но я понятия не имею, что это такое.

Мягкая улыбка играет на его губах.

— Я теперь выгляжу по-другому? — спрашивает он, наливая свежий стакан воды и передавая его мне.

— Ммм… нет. Почему?

— Что ты помнишь о том дне, когда на тебя напали?

Мои глаза опускаются на его губы, когда мой сон возвращается ко мне.

Это был не просто сон, не так ли?

— Я помню, как был дома. Я помню, как ты был там. Я помню… — Я замолкаю, прикусывая нижнюю губу, когда мой желудок сжимается.

Это действительно произошло? Тоби действительно поцеловал меня?

Так вот почему он так быстро пришел ко мне прошлой ночью, потому что здесь могло что-то произойти?

— Ты помнишь, что произошло после… этого? Что сказал нам твой отец?

Закрывая глаза, я борюсь с темнотой, которая омрачает те часы, прежде чем меня ударили ножом. Но у меня ничего нет.

Я помню, как его тело прижималось к моему. Я помню облегчение, когда наши губы соприкоснулись. Побег, даже если он был недолгим.

Я качаю головой, наконец, снова открывая глаза.

— Нет. Просто пустота, — шепчу я, стараясь не показывать, насколько я расстроена тем, что не полностью осознаю некоторые моменты своей жизни. Важные детали, если судить по тому, как он на меня смотрит.

— Черт, — выдыхает он, нервно потирая затылок.

— Просто скажи мне, пожалуйста.

Он на мгновение прикусывает губу, опускает глаза, прежде чем откуда-то найти в себе силы, потому что, когда они возвращаются ко мне, в них есть решимость, которой раньше не было.

— Стелла, ты моя сестра.

— Отвали, — смеюсь я, мгновенно сожалея об этом, когда стреляющая боль взрывается в моем животе. — О, черт, это больно. Пожалуйста, больше никаких шуток, — умоляю я, нежно прижимая ладонь к животу.

— Я не шучу.

Любой юмор, который присутствовал в его заявлении, немедленно исчезает, когда я смотрю в его серьезные глаза.

— Т-ты не такой. Б-но… ты поцеловал меня.

Он проводит рукой по лицу и тяжело вздыхает.

— Я понятия не имел, Стелла. Если бы я это знал… черт. Если бы я это знал, я бы, конечно, не думал о том, что было у меня на уме последние несколько недель. И я бы не поцеловал тебя.

— Это такой пиздец.

— Да, — говорит он со смехом. — Ты можешь сказать это снова.

— Черт возьми. — Подняв свободную руку, я убираю волосы с лица, пытаясь еще раз вызвать какие-то воспоминания.

Тоби молчит рядом со мной, давая мне время, которое мне нужно, чтобы попытаться разобраться в этом, если это вообще возможно.

— Вот почему я сбежала, — шепчу я.

— Да, — подтверждает он. — Мне так жаль. — Его рука сжимает мою, возвращая мои глаза к его измученным.

Невеселый смех срывается с моих губ. — Вряд ли это твоя вина.

Его брови приподнимаются. — Нет, здесь ты меня поймала.

— Итак… мой папа на самом деле мой папа или…

— Да, так и есть.

— Что ж, это большое облегчение. Что-то, о чем он мне не лгал.

Сочувствие сочится из Тоби. Возможно, впервые в жизни кто-то действительно понимает, что я чувствую.

Как я чувствую себя преданной из-за того, что мне лгали… ну, всю мою жизнь.

— Я не знаю подробностей. Только то, что твой отец сказал мне после… да. У него и моей мамы был роман.

— Святое дерьмо.

— Но ты всего лишь… на год старше меня?

— Одиннадцать месяцев.

— Господи.

— Да.

— Ты говорил об этом со своей мамой?

Он качает головой, что-то темное мелькает в его глазах.

— В чем дело? — Я спрашиваю, страх поселяется в моем животе.

— Т-дела идут не очень хорошо. Мама, она…

— Просто скажи мне, Тоби, — требую я. Я уже получила достаточно дерьма. Сейчас вряд ли что-то изменится.

— Доброе утро, — поет медсестра, которую я раньше не видела, через секунду после того, как открывает мою дверь. — Приятно видеть, что ты проснулась. Как ты себя чувствуешь?

— Эммм…

— Ей больно, — отвечает за меня Тоби, и я награждаю его пронзительным взглядом.

— Ладно. Позвольте мне посмотреть, что я могу сделать. Я подумала, что мы могли бы попробовать поставить тебя на ноги сегодня, милая.