Злая шутка

– Просто я видела, как она упала, я сразу все поняла. Я еще до того, как отключилась, знала, что ей не выжить. Но Владислав Евгеньевич-то здесь при чем? Он же ее не оперировал.

– Но ведь мама твоей подруги, она же была его гражданской женой, разве ты не знала?

– Как это? – изумилась Настя. – Как женой?

– Они собирались пожениться официально, но не успели. Разве тебе твоя подруга не говорила, что у ее матери появился муж? Не сообщила хотя бы, как его зовут?

– Говорила, но я не знала, кто это. Только что он доктор. Что зовут его Славик. Я не подумала, не сопоставила… Если бы у меня был отчим с таким именем, я бы звала его Владик, наверное. Я даже его фоток из отпуска не видела. А дома у нее я бывала только днем, когда все на работе, чтобы никому не мешать. Вечерами мы гуляли, ходили куда-то. Иногда, когда не было погоды, сидели у меня, там мы никому не мешали. Моя мать редко вечерами бывала дома. Почему же Владислав Евгеньевич мне ничего не сказал?

– Не сказал… Ты хоть помнишь, в каком ты была состоянии? Да и он тоже переживал сильно. Все, что нужно, у тебя следователь спросил, а Свиридов просто понял, что ты больше ничего не знаешь. Вот, наверное, потому тебя и не травмировал лишний раз.

Настя не могла больше усидеть на месте. Как же так? Свиридов знал, что они с Верой самые родные люди, но ничего не сказал ей. Ни о чем не спросил. Он не просто оперировал ее, он ее спас, вернул ее к жизни, он столько с ней возился, проявлял такую заботу. В память о Верке? Наверное. Он жалел ее, Настю, не говорил с ней о произошедшей трагедии, не расспрашивал, а у самого в душе был кромешный ад, он же видел, как страдает ее мать, его жена, пусть и гражданская – какая разница? Настя боготворила Владислава Евгеньевича, молилась на него, считала своим спасителем, и сейчас из глаз все-таки хлынули слезы. Как же так? Как она могла не знать таких подробностей?

Прошло еще долгих пятнадцать минут, которые показались Насте часами, пока у Елены Викторовны не зазвонил внутренний телефон – с поста сообщили, что заведующий отделением вернулся к себе в кабинет. С мокрыми от слез глазами Настя побрела к нему, сердце колотилось в груди как бешеное.

Владислав Евгеньевич был рад ее видеть, тепло улыбнулся, похвалил ее внешний вид, ласково погладил по голове. Расспрашивал обо всем, что положено, осматривал, изучал снимки, а Настя все не могла решиться заговорить. Когда травматолог приступил к рекомендациям, девушка решилась.

– Владислав Евгеньевич, извините, если мой вопрос покажется вам неуместным, – замялась Настя, – но почему вы мне тогда не сказали, что мама моей Верки была вашей женой? Что вы жили одной семьей?

Вопрос если и застал доктора врасплох, то виду он не подал. Поднял голову от своих записей, посмотрел на Настю долгим взглядом, в котором читались бесконечная печаль и неистребимое страдание.

– А что бы это изменило, деточка моя? – наконец проговорил он. – Ты стала бы меньше страдать? Или твои кости срослись бы быстрее?

– Но вы же знали, что я – это я? Что я подруга Веры?

– Я узнал об этом на следующий день, – кивнул врач, – вас привезли уже вечером, Веру сразу отправили в операционную, но она доживала уже последние мгновения, даже волшебник ничего не смог бы сделать. Приехала Лена, но она была в таком состоянии, что о тебе тогда даже речь не зашла, потому что в половине десятого вечера Вера умерла. Тебя готовили к операции, которая должна была состояться на следующее утро, и мне доложили, что ты – вторая жертва несчастного случая. Тогда я принял решение, что оперировать буду сам. Ну а потом ты сама все знаешь. Ты рассказала следователю, что на некоторое время выпустила Веру из виду, а когда вы снова встретились, она уже была в неадекватном состоянии. Ты пошла за ней… В общем, ты была не в курсе того, что там произошло на самом деле, кто ее угостил, и я решил, что сверх того, что сказала следователю, ты все равно мне ничего не добавишь. К тому же ты была в депрессии, тебя не следовало травмировать лишний раз. Соблазн расспросить тебя у меня возникал неоднократно, но я так и не решился. Но ты ведь действительно ничего не знала?

– Не знала, – подтвердила Настя, – зато теперь знаю.

Владислав Евгеньевич резко встал из-за стола.

– Что ты такое говоришь, деточка? Ты такими вещами не шути.

– Я не шучу, – пролепетала Настя.

Он помолчал.