Злючка

— Да, — согласился лорд, — но жизнь без любви, дорогая, мало что стоит. Когда моя Жанна-Мария была жива, я тосковал каждую минуту вдали от нее. Моя жизнь была полна и счастлива, только пока мы были вместе. Ее любовь окутывала меня теплом, какого я не видел раньше. Когда Жанна-Мария умерла, я почувствовал, что умер вместе с ней, но когда понял, что все еще живу, проклял жестокую судьбу, которая заставила меня существовать без любимой. Поверьте, страдания от необходимости жить в одиночестве неизмеримо сильнее, чем боль от недолгой разлуки, поскольку, уходя из дому, всегда знаешь, что скоро вернешься. Теперь, конечно, мне легче, и муки с годами притупились, но я ничего не забыл и бережно храню в памяти счастливые минуты. Ах, Арабелла, я бы влюбился снова, но не смею! Если ваше сердце откликнется на зов сердца Адриана Морло, не противьтесь этой радости. Разве не стоит жить полной жизнью?

Радость? Любовь — это радость? Но Арабелле любовь всегда несла скорее печаль. Мать любила Джаспера Кина и поплатилась за это страданиями и смертью. Сама Арабелла любила Тэвиса Стюарта, но хотя он тоже клялся, что любит жену, обращался с ней скорее как с ребенком, как с женщиной-игрушкой, которую ласкают, гладят, но никто не принимает всерьез. Единственная радость от брака — малышка Маргарет, с которой она сейчас разлучена. Нет, никогда Арабелла не позволит себе больше попасть в сети любви!

Нужно хорошенько подготовиться к свиданию с Адрианом Морло. Что надеть? Ее платье должно быть и скромным, и вызывающим одновременно, а под платьем не будет ничего, кроме сорочки из прозрачного шелка. Бархат цвета слоновой кости! Платье будет из кремового бархата, в тон бледно-золотистым волосам, как намек на целомудрие — добродетель, которую герцог с таким наслаждением запятнает и которую Арабелла позволит ему уничтожить, прежде чем ночь окончится.

Арабелла подивилась собственным мыслям. Какой же холодной и расчетливой она стала! Но иначе нельзя, или такая жизнь уничтожит ее.

Кремовый бархат… отделанный золотыми нитями и речным жемчугом. Нижняя юбка из золотой парчи. И волосы… не обычная прическа из уложенных короной кос, делавшая ее выше ростом. Нет, ее волосы в Двенадцатую ночь будут заплетены в длинную золотую косу и перевиты шелковыми лентами и жемчужинами. Герцог, как все мужчины, захочет ее расплести — нужно облегчить ему задачу. Драгоценностей Арабелла не наденет — это усилит впечатление простоты, как и скромный бархатный плащ алого цвета, подбитый куньим мехом.

Наконец этот день настал.

Арабелла тщательно вымылась, велев Лоне надушить воду ее любимой вересковой эссенцией. Длинные волосы Арабеллы были вымыты заранее.

— Чудо, если ты не умрешь от простуды со своими непрерывными купаниями! Такое количество воды просто вредно, миледи, — ворчала Лона, — но пора бы уже привыкнуть к твоим капризам.

— Как и к твоей постоянной трескотне, — пошутила хозяйка.

— Трескотне? — раздраженно взвилась Лона. — Только потому, что я вслух беспокоилась насчет ваших странных привычек? Это еще не причина говорить, что я зря болтаю, миледи.

Арабелла, рассмеявшись, утешила служанку и подругу:

— Дорогая Лона, я просто шучу, потому что люблю тебя!

— Ну тогда, — смягчилась Лона, — совсем другое дело.

Она помогла хозяйке выйти из ванны, растерла и надушила ее, а потом закутала в нагретое полотенце. Достав шелковую сорочку, служанка заметила:

— Лучше бы одеться сегодня потеплее, миледи, на улице ужасный холод.

— Тогда я буду слишком толстой, — небрежно бросила Арабелла, но Лона вопросительно подняла брови, вынудив хозяйку остерегающе покачать головой. — Не желаю ничего больше об этом слышать. Лона.

Лона, ничуть не обидевшись, кивнула. Она поняла все, что хотела, даже из этой короткой фразы. Вынув из гардероба бархатный кремовый корсаж и две юбки, она помогла госпоже одеться, тщательно расправив платье, чтобы не помялось, и причесала густые бледно-золотистые волосы Арабеллы, вплетая в пряди жемчужные нити и шелковые ленты.

— Ну вот, какая красивая прическа, миледи. Вы просто прелесть сегодня.

На ногах у Арабеллы были тонкие бархатные туфельки, но поскольку на улице шел снег, Лона надела на них тяжелые башмаки на деревянной подошве. Потом помогла госпоже сесть в карету и закрыла ей колени меховой накидкой, положив под ноги обернутые фланелью горячие кирпичи. Хотя до Ламбора путь недалекий, январская ночь была жгуче-холодна и не многие парижане отваживались высунуть нос на улицу.

— Поставьте лошадей в конюшню герцога и отправляйтесь на кухню, — приказала Арабелла шестерым лакеям, сопровождавшим ее. — Я позову, когда решу вернуться.

Позволив слугам герцога вынуть из-под ног кирпичи и помочь ей выйти из кареты, Арабелла поспешила в дом.

— Моя Белла! Добро пожаловать! — воскликнул Адриан Морло, выйдя в вестибюль навстречу Арабелле, и долго, нежно целовал протянутую руку, пока лакей снимал с гостьи плащ.

Она вопросительно подняла брови.

— Кажется, я перепутала день и час, милорд! Видимо, я приехала не вовремя!