Зло

Эрик, не ответив, подошёл к двери и вытащил ключ, сидевший с другой стороны. Потом он запер дверь изнутри на два оборота и засунул ключ в левый карман брюк. Он посмотрел на человека перед собой. Тот всё ещё превосходил его ростом и длиной рук. Но Эрик знал, что уже через минуту ни то ни другое, ни даже маленький рожок для обуви этому человеку не помогут. Да, он ещё не испытывал беспокойства, только выглядел озадаченным. Значит, его сначала требовалось напугать. Так, чтобы страх судорогой свёл все его тело.

Эрик сделал глубокий вдох.

«Сейчас тебе придётся выслушать меня, папаша. Ты — само зло, и таких как ты надо уничтожать. Примерно через полчаса ты окажешься в больнице Святого Георгия. Ты не будешь видеть одним глазом. Твой нос будет сломан. И ещё сломана одна рука. Кроме того, ты лишишься части зубов. И знаешь, что ты скажешь им, папаша? Ты не осмелишься рассказать правду. Ты наврешь, что упал на лестнице. Хотя тебе никто не поверит, но ты скажешь именно это».

Эрик сделал паузу, чтобы позволить словам проникнуть в плоть и сознание родителя. Он видел: страх сейчас расползается в папаше. Словно яд, впрыснутый в систему кровообращения. Папаша смятен, мысли путаются у него в голове, как множество птиц, бьющихся в тесной клетке. Так и есть. Злополучный рожок занесен лишь наполовину, и, похоже, палач окаменел, не завершив движения. Страх действовал. Очень скоро он должен был вообще лишить папашу способности защищаться.

«Странно, — подумал Эрик. — Птица за окном, которую я прекрасно слышу, и это, кстати, единственное, что я слышу сейчас, исключая тяжелое дыхание папаши, — почему я не помню, как она называется? Это же обычная птица. Всего полгода назад я сразу смог бы назвать ее…»

Но пришло время подлить масла в огонь страха:

«Ты скажешь так, даже видя, что никто не верит тебе. Потому что, если ты втянешь сюда полицию, я просто расскажу, чем ты занимался все эти годы. Ты ведь можешь сейчас попытаться ударить меня обувным рожком. Но сквозь запертую дверь тебе всё равно отсюда не выбраться. Когда я закончу с твоей рожей, то сразу сломаю тебе левую руку. Прямо в локтевом суставе. Ты будешь выть, пока не потеряешь сознание. Я клянусь тебе — так всё и будет. Я действительно сделаю это. Ты станешь кричать и выть, пока не потеряешь сознание от боли».

Эрик наблюдал за человеком перед собой. Страх действовал. Смешной рожок для обуви застыл в том же положении. Папаша тяжело дышал носом и не мог отвести взгляд от лица сына.

«Почему я не помню, как называется эта птица? — подумал Эрик. — И почему я совершенно спокоен, хотя, вероятно, всю жизнь ждал этого момента. Адреналин-то должен разбежаться по всему телу. Но сердце бьётся в нормальном режиме, и я вовсе не нервничаю. Хотя, казалось бы, ситуация требует. Странно. Ведь не пройдет и десяти секунд, и его кровь забрызгает весь пол и обои (надо бы не поскользнуться в ней). И он, как слепой, зашарит длинными руками перед собою, ничего не видя. И всё-таки почему я так спокоен? Потому что это — в последний раз? И никогда больше».

Он сделал первый медленный шаг в сторону окаменевшего папаши.

notes

Примечания

1

Супер Сейбр — американский одноместный одномоторный сверхзвуковой истребитель.

2

Антр ну (фр. Entre nous soit dit) — между нами говоря.