Зло именем твоим

Водитель послушно нажал на газ, машина сначала дернулась вперед, окатила тяжелым солярным, оседающим на языке выхлопом. Потом, кашляя изможденным мотором, подалась назад, тяжело выкатываясь на улицу и перекрывая ее длинным кузовом.

В здании был полный бардак, били стекла. Из здания уже несли — неважно, что для этих компьютер — всего лишь непонятный ящик, неизвестно зачем существующий. На базаре можно продать, а если не купят — выкинуть. Двери были вынесены, сорваны с петель.

В здании копошились, пакистанские коммандос вышли вперед, чтобы провести группу, щедро раздавали удары прикладами зазевавшимся. Комната, где находился президент, была хорошо известна — пакистанская разведка приложила немало сил, чтобы узнать — где именно, в какой части здания скрывается Наджибулла. Штурмующих предупредили — за его смерть при штурме всех повесят. Возможность разобраться им дадут потом.

Президента сбили с ног и немного помяли — но он все же был жив. Мухаммед Наджибулла, бывший акушер, бывший посол, бывший начальник ХАД и бывший президент Афганистана — а теперь просто изгнанник в собственной стране — сидел на полу в комнате, где он жил, в окружении злобно смотрящих на него пуштунов — талибов. Простая комната, здесь даже нет окна, стол, стул, походная койка. Несколько книг.

— Уберите всех лишних, лейтенант, — приказал бригадир офицеру пакистанских коммандос, — и сами выйдите. Около двери не стоять, займите позиции не меньше чем в пяти метрах от нее. Кто осмелится подойти ближе — трибунал.

Пакистанцы, вооруженные в отличие от душманов короткоствольными «МР-5», вытолкали талибов взашей и вышли сами. В комнате наедине с бывшим президентом остались только трое: бригадир, подполковник Шариф и еще один офицер пакистанской безопасности.

Все трое не знали, что это должно было быть их последнее задание, после того как они выполнили бы его, всех троих должны были ликвидировать как носителей тайны. Тайны, смертельно опасной для государства Пакистан, угрожающей самому его существованию, — которой еще не существовало, но которая должна была появиться после выполнения ими задания. В ИСИ боролись за власть несколько группировок, и бригадир Фахим с его подозрительными связями в Афганистане, с его контактами с бывшими офицерами коммунистического режима Наджибуллы, их активное использование, связи с Танаем, пуштуном по национальности… все это многим не нравилось. В таких делах посвященных убирают всегда, бригадир Фахим в принципе подозревал недоброе, но он не мог отказаться от задания. Тем не менее и он предпринял кое-какие меры предосторожности, чтобы не быть убитым…

Но Аллах распорядился иначе.

— Встаньте, господин президент, — сказал бригадир, — не дело сидеть на полу. Поднимите его, посадите на стул.

Алим Шариф и еще один пакистанский офицер выполнили приказ.

— Я не президент.

— Вы президент. Последний законно избранный президент этой страны.

— А мои граждане решили таким образом воздать мне почести?

Бригадир вздохнул:

— Воздавать почести вам не за что, господин Наджиб. Вы допустили то, что ваши генералы вас же и предали. Если хотите вешать — надо вешать. Если хотите миловать — надо миловать. Но нельзя делать и то и другое сразу. Правила должны быть едины для всех.

— Да… я зря не повесил Таная…

Фахим рассмеялся:

— При чем тут Танай? Танай увидел, на чьей стороне сила, и сделал выбор. Нельзя убивать врагов, если можно сделать их друзьями. А друзьями врагов делает старый добрый страх. Пусть и лицемерными друзьями.

— Что вам надо? Я вас, кстати, знаю… Фахим?

Бригадир хлопнул в ладоши.

— Вспомнили? Великолепно. Тогда мне не надо объяснять, кто я и откуда. Перейдем сразу к делу. Вас не удивляет, почему мы, Пакистан, вмешиваемся в ваши дела?

— Как ни странно — нет.

— Действительно, тут нет ничего удивительного, хотя проблема не в том, о чем вы только что хотели иносказательно намекнуть. Проблема в том, что в Афганистане у нас никогда, до последнего момента не было друзей, настоящих друзей.

— А настоящие друзья — эти? — Президент кивнул на дверь.