Зло побеждает зло

Но о столь далеких и смутных перспективах пусть болит голова у вождя. Только не сорвался бы он во все тяжкие… Хотя куда ему деваться? Мне не составило особого труда добавить несколько уточняющих фактов в вордовский текст Терещенковской России ХХ века, так что Сталин при любом маневре останется кровным врагом Троцкого. Хоть на правом, хоть на левом пути, но альпеншток, убийство детей и тотальное уничтожение соратников простить невозможно никогда и никому.

…Вот и знакомая, прежде неприступная дверь позади. Не заметил, как добрался.

Из сумрака холла выступил хозяин:

— Проходите, товарищ Обухов, не стесняйтесь.

Надо же, каков почет. Ни тебе секретаря, ни ожидания перед кабинетом.

— Доброе утро, Лев Давидович, — сделал я шаг вперед.

Нерешительно протянул руку для пожатия, но хозяин дома уже развернулся ко мне спиной, только зачесанные набок волосы метнулись по высокому лбу, да блеснули стекляшки пенсне:[138]

— Пойдемте! Нам определенно есть о чем побеседовать!

В строгом черном костюме вождь выглядел весьма импозантно — непривычно высокий, лишь чуть ниже меня, голова величественно вскинута над широкими массивными плечами. Шаги широкие и быстрые, по лестнице, куда-то на второй этаж. Мне волей неволей пришлось спешить следом по натертому до блеска паркетном полу, часто перечерканному решеткой теней от оконных переплетов; лишнее напоминание — обросших до потери индивидуальности охранников оказывается все же двое, и оба топают сзади.

— Неплохой евроремонт, — пробурчал я тихо, рассматривая мастерски подновленные перила. — А вот обстановочка… — завершил фразу уже про себя: «нет никакой обстановки, пусто, хоть шаром покати».

Кабинет, до которого мы скоро добрались, я поначалу перепутал с кладовой. Все те же неуютные голые стены, дощатый письменный стол, в углу громоздится шаткая пирамида фанерных ящиков, из которых во все стороны торчат папки и конверты. Ближе к окну несколько разнокалиберных стульев.

Спинку одно из них товарищ Троцкий прямо на ходу небрежно толкнул ко мне:

— Присаживай… тесь.

Сам опустился напротив, закинул ногу на ногу. Тяжело оперся на колено обоими руками и резко наклонился вперед, ко мне:

— Чепуха. Невероятный вздор! Но чертовски тщательно и логично. Откуда?!

Глаза! Синие, глубокие, безнадежно уверенные в своей силе. Тот самый демонический взгляд сквозь линзы, о котором писали друзья и враги. Ни капли доброты, ни молекулы злобы — отточенный скальпель хирурга, занесенный над моими будущими словами. Однако отступать поздно, да и сказать честно — особо некуда.

— Пожалуй, начну с самого начала, — я выразительно покосился в сторону замерших у дверей охранников.

— Они не знают русского, — Троцкий отмел сомнения выразительным жестом руки.

— Надеюсь, — скептически скривился я, но спорить не стал. — Родился в четвертом году, в Екатеринбурге. Обычное детство, пока зимой семнадцатого не пропали родители. Просто как-то вечером ушли проводить знакомого и не вернулись. Никогда… Хорошо хоть тетка приютила, с ней кое-как пережил лихое время, гимназию окончил. В двадцать втором поступил в Уральский политехнический, и все бы хорошо, да после третьего курса началась чистка. А у меня происхождение — из дворян. Даром что уж пять лет как один живу, а отец был простой инженер на железке, все равно комсомольцы из института выгнали. Поехал в Ленинград, думал поступлю куда-нибудь. Да не вышло, по ротозейству угодил в облаву. Дальше хуже, оказался полным тезкой какого-то известного скаута, хоть и младше его лет на пять. Думал в чека разберутся, отпустят, а они взяли и сослали меня на Соловки. Всего один раз допросили, и сразу на три года, за что?!

— Guerre et pitié ne s’accordent pas, — неожиданно вставил Лев Давидович. — Бывают у нас перегибы, к сожалению.

Пойманный на лишней строчке счета официант и тот сочувствует клиенту искреннее!

— Jeux de chat, larmes de souris,[139] — с неподдельной злой досадой фыркнул я в ответ. — Хорошо хоть мне повезло, можно сказать, прямо как Дантесу. Один из заключенных Шпалерки перед смертью рассказал о сокровище в банковской ячейке немецкого банка, такой, что доступна сказавшему нужный пароль. Вот я и рискнул, рванул из Кеми прямо к финнам через тайгу и болота. Полгода работал грузчиком в Гельсингфорсе за билеты и визу. Потом чуть не год в Гамбурге, надо было заплатить арендную плату банкирам. Но все же до обещанного золота я добрался. Не обманул старик.

— Браво! Вы превзошли в подвигах не только Le Comte de Monte-Cristo, но и самого Квотермейна![140] — не на шутку воодушевился сюжетом Троцкий. — Поразительное дело! Нет, нет, мне непременно нужно знать вашу историю во всех подробностях! Такой материал для Бюллетеня! Но все же извольте продолжить, я по-прежнему не понимаю, как ваши необыкновенные приключения связаны с присланными вами фотографиями книги.

— Да просто все. Кроме золотых украшений в ячейке нашлось вот это, — я вытащил из кармана и передал собеседнику смартфон, предусмотрительно залоченный на гостевой доступ.