Злодей

– Тебе ли говорить про павших рабами киски? – Я вытянул карту из стопки, лежащей посередине стола. – Твои яйца пропали без вести с тех пор, как твоя жена замаячила на горизонте, и теперь их не отыскать ни одному поисковому отряду в мире.

Все присутствующие резко повернули головы в мою сторону.

– Что? – оскалился я.

– Ты только что ругнулся. – Дэвон наморщил лоб. – Ты никогда не выражаешься.

– Киска – это не матерное слово.

– У меня на языке так и вертится шутка про геев. – Хантер заерзал, будто изо всех сил старался не описаться.

– Так проглоти, – рявкнул я.

– Слова моего дружка, – не сдержался Хантер.

Я бросил на него сердитый взгляд. Он сделал вид, будто пальцами застегивает рот на молнию и выбрасывает ключ в дальний конец комнаты.

– Прости. Надо было закрыть гештальт. Я закончил.

Если серьезно, я знал, что еще полгода назад не употребил бы это слово. У меня не возникало необходимости использовать ненормативную лексику, но как иначе я мог велеть своей жене, чтобы она села киской мне на лицо? Скакала на моем члене? Нагнулась и дала мне перевязать ее задницу веревкой?

Называть то, что было у нее между ног, влагалищем, я бы и сам не стал. Я же не гинеколог. Мне незачем называть киску как-то иначе, кроме как киской.

– Так или иначе, суть в том, что ты говоришь, будто невосприимчив к чувствам, а я говорю, что это чушь собачья, – Хантер рассмеялся.

– Я не невосприимчив к чувствам, – возразил я. – Я испытываю два: удовольствие и боль.

– Киска твой жены дарит тебе удовольствие, – добавил Дэвон, который на этот вечер взял на себя роль Капитана Очевидность. – Но когда ты в последний раз испытывал боль?

– Испытает очень скоро, когда Перси наконец поймет, что вышла замуж за робота и пошлет его куда подальше. – Хантер усмехнулся и бросил карты в центр стола. – Я пас.

– Килл, – Сэм закурил сигарету, – мне нужно переговорить с тобой наедине.

– Как раз вовремя. Игра окончена. – Я бросил карты на стол.

– Мы только начали. – Нахмурился Дэвон. – У меня хорошие карты на руках.

– А мои руки вот-вот свернут тебе шею, если не уберешься отсюда. – Я вежливо улыбнулся. Хантер с Дэвоном ушли. Теперь осталось отделаться от Сэма, и я смогу отправиться в постель к жене.

– Что такое? – Я откинулся на спинку кресла.

– Речь об Эндрю Эрроусмите.

Я вызвал адвоката, как только услышал об этой тяжбе, устроил юридическую проверку «Зеленой жизни», потрудился появляться на благотворительных мероприятиях под руку с женой и выписывать некоммерческим организациям чеки на крупные суммы.

А еще щедро заплатил местным СМИ, чтобы они обнародовали не слишком лестные материалы об Эндрю, убедил потенциальных благотворителей не инвестировать в «Зеленую жизнь» и изо всех сил постарался перекрыть финансовые потоки компании Эндрю.

Я сделал все согласно всем правилам до даты судебного заседания, которое было назначено на двадцать третье сентября, и до которого оставалась еще пара месяцев, но знал, что на стороне Эрроусмита были веские аргументы и расположение общественности.

Видимо, использование одного из самых хрупких природных ресурсов в качестве выгребной ямы, вызывало серьезное общественное неодобрение.

– Я тут кое-что разузнал. Поговорил с одним из его юристов. – Сэм передал мне свой айпад через стол. – Один из аспектов, которые они собираются использовать в суде, – это дискредитация. В частности, через плачевное состояние твоего брака. Будут намекать, что твоя репутация испорчена, упоминая о вашем с Персефоной раздельном проживании. По сути, будут продавливать мысль о том, что ты жестокий муж. Твоя жена работает на них и получает от них зарплату. Бывает у них дома трижды в неделю, о чем ты, я уверен, знаешь.

Не знаю, черт подери.

Что же ты наделала, Персефона?

– Мало того что Перси проводит большую часть своего времени с Эрроусмитами, так у тебя к тому же вообще нет никакой заслуживающей упоминания семейной жизни. Квартира, которую ты до сих пор для нее снимаешь, раздельные банковские счета…

Я поднял руку, заставляя его замолчать.

– Повтори. Раздельные банковские счета?

Персефона подписала соглашение о неразглашении и не имела никакого права никому об этом рассказывать.

Сэм попыхивал сигаретой, с усмешкой поглядывая на меня.

– Только не говори, что тебе хватило ума присоединить ее к своему счету, Килл.

– Нет, – процедил я. – Но я каждый месяц перевожу по шестьдесят тысяч долларов на ее счет. Раз она проживает под моей крышей, ест мою еду и в целом живет за мой счет, я решил, что этой суммы будет достаточно, чтобы она не начала искать никакую стороннюю подработку.

– Так она сказала Эрроусмитам. Ты ведь знал, что она работает на них, верно?

Знал и в то же время не знал.

Персефона еще несколько месяцев назад говорила мне, что собирается это сделать, но так и не сделала. Я решил, – ладно, понадеялся, – что она заявила о своем намерении учить Тиндера Эрроусмита, просто чтобы в очередной раз сыграть на моих нервах.

Пытаться выжать из меня человеческие эмоции было ее любимым занятием.

Я не думал, что она в самом деле это сделает.