«Злой дворник». Чистая правда о грязной работе

Из-за частых стрессов, должно быть, Маню постоянно мучила изжога, для чего у него всегда был при себе стеклянный флакончик с содой, которую он то и дело добавлял в воду и пил, чтобы унять утробный жар. Вообще Поднебесная – не лучшее место проживания для язвенников, китайская кухня изобилует острыми и жгучими блюдами, а большой выбор и дешевизна крепких напитков, как китайских водок, так и европейских коньяков и виски, вводит в искушение.

Язва желудка – коварная болезнь, и, если нервничать и не соблюдать диеты, может закончиться весьма плачевно. Так случилось, в конце концов, и с Маней – очередной приступ язвенной болезни закончился прободением желудка. Нужна была срочная дорогостоящая операция, но Маня, на свою беду, в тот вечер оказался не при деньгах, потому и помер. Банальный случай.

Приятели Мани с Ябаолу попытались устроить его посмертные дела. Нашли как-то через посольства России и Украины взрослую дочь Мани, жившую в Норильске. Для той он был чисто биологическим отцом, и потому она не захотела не только разоряться на вывоз его останков из Китая, но даже приехать в Пекин на похороны. И Маню кремировали как невостребованного покойника.

От Мани осталась лишь кучка пепла, но какая-то часть его организма в виде дыма вылетела через трубу крематория в атмосферу. От бренного тела освободилась бессмертная душа. И если душа – не выдумка попов, то неприкаянный дух Мани наверняка с той поры так и носится в небе над Пекином. Вряд ли душа нашего героя стремится к многочисленным паркам и озерам Северной столицы, тем более, к пекинским театрам и музеям, ее тянет туда, где Маня любил бывать при жизни. На улицу Ябаолу – поближе к ночным клубам и гостиницам-барделям.

Вот и сейчас, когда я пишу эти строки в блокноте, сидя за столиком в яболушном ресторане «Слон», чувствую затылком, как кто-то незримый заглядывает мне через плечо, чтобы посмотреть, что я тут написал.

Как торгуется хохлушка

По Ябаолу со скоростью звука распространяется новость: в продуктовой лавке возле башни Вань Бан по божеской цене продают свежую семгу. Дзинь (500 г) – 25 юаней. Дома, в России, этот деликатес мне не по карману, а здесь – вполне. Значит, надо брать. Такого же мнения и другие братья-славяне.

Не только братья, но и сестры. Впереди меня стоит хохлушка. Девушка очень болтлива, и все стоящие в очереди уже знают, что она неделю назад прилетела из Киева за товаром, а сегодня вечером возвращается домой. Заодно хохлушка отрывается по полной программе, это видно по ее припухшему лицу и по зеленым отпечаткам от хвои на белой блузке-вышиванке. Ну, зачем же надо было прошлым вечером ложиться на спину на газоне в соседнем парке Житань? Для этого есть кровать в одноименной гостинице.

Впрочем, быть может, дама в парке смотрела на звездное небо, чтобы набраться вдохновения для написания хайку.

Подходит очередь хохлушки и она начинает торговаться с китаянкой.

– Маша, отрежь мне вот столько (показывает пальцами).

Продавщица отрезает шмат семги, взвешивает и называет цену:

– Двасать сем.

– Ой, а за двадцать можно? – сбивает цену покупательница. – Ты ее мне посоли – в обед под пиво пойдет.

– За двасать не мозно, – не соглашается китайская Маша, беря из-под прилавка полгорсти соли и втирая в семгу.

– А за двадцать пять? Ты ее в пленочку заверни.

– За двасать пять мозно, – соглашается китаянка, оборачивая рыбу тонким полиэтиленом с рулончика.

Хохлушка достает кошелек, отслюнявливает две бумажки по 10 юаней и считает мелочь, жалостливо причитая:

– Только двадцать три юаня. Больше нету.

– Забилай! – не разрешает, а просит китаянка, видя, что застопорившаяся очередь уже пошла хвостом.

– Спасибо, Маша! Ты – настоящая подруга! – благодарит любительница сочинять хайку на лоне природы под звездным небом.

– Ты хитлый! – режет правду-матку Маша.

И тут хохлушка выдает нечто.

– Ой, а про пиво-то забыла! – спохватывается она. – Дай две бутылки «Цинтао».

Она достает стоюаневую бумажку и докупает две бутылки китайского пива по 7 юаней.

Всем, и украинской девице, известно, что на Ябаолу пиво стоит, как минимум, в два раза дороже. Пройди ты сто метров до супермаркета и купи то же «Цинтао» по 3,5 юаня за бутылку. Выторговала 4 юаня за семгу и тут же переплатила за пиво 6 юаней – где логика?!

То ли и вправду с большого перепоя, то ли показала, что не бедная. Но впечатление произвела.

Как торгуется еврейский мальчик

Когда у пекинского торговца обувью во время обеда вдруг застревает в горле кусок жареной свинины, это неспроста. В этот момент в далекой Одессе родился еврейский мальчик. Какая же связь между китайцем, продающим ботинки и туфли на русскоязычной улице Ябаолу, и еврейским младенцем, писающим в пеленки где-то на Малой Арнаутской, спросите вы у меня? И я вам отвечу: связь – прямее не бывает.