Злой гений Нью-Йорка

– Нам очень жаль, что мы потревожили вас, сэр, – извинился Вэнс перед профессором. – По какой-то причине этот господин соскочил с рельсов. Допросы, конечно, не особенно приятная вещь, но мы надеемся, что скоро с ними покончим, а без них тоже никак не обойтись.

– Постарайтесь завершить их как можно скорее, Маркхэм, и зайдите ко мне перед уходом.

Когда профессор закрыл за собой дверь, следователь с нахмуренными бровями, заложив за спину руки, стал ходить взад-вперед по комнате.

– Что ты думаешь о Друккере? – спросил он, останавливаясь перед Вэнсом.

– Славный характерец, – сыронизировал сыщик. – Умственный и физический калека. Прирожденный лицемер. Но хитер, дьявольски хитер. Ненормальный мозг – такое часто встречается у субъектов подобного типа. Однако наш словесный бой не безрезультатен. Адольф Друккер что-то замалчивает и хотел бы рассказать, да не смеет.

– Пожалуй, – с сомнением заметил Маркхэм. – Очень уж он нервничает по поводу времени между одиннадцатью и полуднем. Он, как кошка, все время следил за нами.

– Как хорек, – поправил Вэнс. – Я отлично чувствовал его лестное внимание.

– Во всяком случае, не похоже, чтобы он оказал нам большую услугу, хотя несколько раз повторил, что хочет помочь.

– Да, – согласился Вэнс. – Пока мы не особенно продвинулись вперед, но кое-какой багаж попал на наше судно. Наш раздражительный математик обнаружил некие интересные особенности мышления. Миссис Друккер тоже не лишена перспектив. Если бы мы узнали то, что они оба скрывают, то нашли бы ключ к разгадке преступления.

Хэс целый час молчал и скептически наблюдал за происходящим, но теперь вдруг горячо заговорил:

– Знаете, мистер Маркхэм, мы попусту тратим время. Что ценного во всей этой болтовне? Нам нужен Сперлинг, и, когда мои молодцы приведут его, мы заставим его попотеть, и у нас соберется достаточно материала для обвинения. Он был влюблен в племянницу Дилларда и завидовал Робину не только из-за барышни, но и потому, что тот лучше него стрелял этими красными палками. В этой чертовой комнате он схватился с Робином, профессор слышал их, и, согласно показаниям, Сперлинг за несколько минут до смерти Робина был с ним внизу…

– Да, – хмыкнул Вэнс, – вдобавок его зовут Воробей, что и требовалось доказать. Нет, сержант, уж очень это просто, а между тем убийство задумано весьма хитро.

– Не нахожу тут никакого плана, – заартачился Хэс. – Картина ясна. Сперлинг выходит из себя, хватает лук, выдергивает из колчана стрелу, идет вслед за Робином из комнаты, стреляет и попадает ему прямо в сердце.

Вэнс вздохнул.

– Вы слишком прямодушны для этого испорченного мира, сержант. Если бы все случилось с такой наивной поспешностью, жизнь была бы очень проста и скучна. Но не таково убийство Робина. Во-первых, никакой стрелок, метя в движущуюся цель, не сумел бы с такой точностью попасть между ребрами в самое уязвимое место. Во-вторых, череп Робина проломлен. Конечно, такое бывает при падении, но мало на то похоже. В-третьих, шляпа лежала у ног, где она никак не очутилась бы, если бы Робин упал нормально. В-четвертых, выемка на конце стрелы так испорчена, что тетива не могла на ней держаться. В-пятых, Робин стоял лицом к стреле, так что, пока злодей натягивал лук и целился, несчастный успел бы позвать на помощь и укрыться. В-шестых… – Вэнс остановился, чтобы закурить папиросу. – Клянусь Юпитером, сержант, я что-то пропустил. Да, когда человек получает рану в сердце, тотчас же в изобилии хлещет кровь. С большой долей вероятности вы найдете кровавые пятна на полу в стрелковой комнате, где-нибудь около двери.

Хэс не стал спорить. Опыт научил его, что к гипотезам Вэнса нельзя относиться свысока. С добродушным ворчанием он направился в заднюю часть дома.

– Я, Вэнс, начинаю понимать тебя, – смущенно заметил Маркхэм. – Но боже милостивый! Если смерть Робина от стрелы была инсценировкой, то перед нами что-то дьявольски хитрое.

– Это работа маньяка, – рассудительно промолвил Вэнс. – Конечно, не такого, который воображает себя Наполеоном, а того, чей разум доведен до нелепости.

Маркхэм жадно курил, развалившись в кресле и погрузившись в размышления.

– Я опасаюсь, что Хэс ничего не найдет, – грустно покачал головой следователь.

– Почему? – возразил Вэнс. – Если не обнаружится вещественных доказательств, что смерть Робина произошла в стрелковой комнате, это только затруднит нашу задачу с юридической точки зрения.

Но вещественные доказательства не заставили себя ждать. Через несколько минут сержант вернулся, усталый, но радостно возбужденный.

– Черт возьми, мистер Вэнс, – воскликнул он. – Голова у вас золотая! – Хэс не скрывал восхищения. – На полу нет ни капли крови, но на цементе есть темное пятно, которое кто-то пытался сегодня затереть мокрой тряпкой. Оно и теперь еще не высохло и находится около двери, как вы сказали. А что еще более подозрительно: один из половиков постелен точно на это место. Но все-таки со Сперлинга нельзя снимать подозрений, – запальчиво прибавил он. – Он мог убить Робина и в комнате.