Злой пёс. Плохой волк

Богдан: Заткнись ты. Я был с Малышкой. Можете проверить по камерам. Она всегда платила за меня. Простите, детектив, но пожалуй, это единственная причина, по которой я сам до сих пор не прибил её.

Шариков: Так что с ней было не так?

Богдан ответил не сразу, но всё же выдавил из себя: Эта девка не умела вовремя опускать хвост.

Шариков:У вас были постоянные отношения?

Богдан пренебрежительно махнул лапой: Не. Мы отмечали прошлый новый год в клубе, и тогда нас свела Мари, её подруга. Малышка Зи… скажем так… любила парней. В смысле, детектив, я не хочу говорить плохо…

Шариков:Говори, как есть, у меня нет времени на оговорки.

Брага: Сыграем, господа? Уважаемому полицейскому тоже выделено место. Просто померяться силами, ради интереса, детектив. Мы даже ставки сделаем символические. (Уголки его губ тянулись к ушам, показывая оскал небольших острых зубов) Максимальная ставка — полтинник. Начинаем с десятки.

Лучшее, что молодой лейтенант мог сделать в этот момент — стремглав выскочить из проклятой лисьей блатхаты. Пусть над ним потешались бы, пусть приняли бы за дурачка, это пусть…

Только не играй — говорил едва слышный голос в его голове — не играй ты, лейтенант, ну только не снова…

Шариков поступил, как совершенный идиот, но тогда ему казалось, что это хороший способ разговорить свидетеля — такую мысль ему подсказала зависимость, которая, развиваясь внутри молодого лейтенанта, стала и вовсе в недавнее время походить на самостоятельный организм.

Убийственный паразит в разуме смышлёного офицера.

Шариков

сел за стол и коснулся лапой карт: Ты знаешь это наверняка, Богдан? Что Малышка была шлюхой?

Богдан поджал губы, не решаясь ответить: Про такую самочку опасно говорить подобные вещи, не имея доказательств. Но если бы меня спросили без лишних ушей — мать его, да. Она была наркоманкой и шлюхой. Такую бы я замуж не позвал.

Едва ли, — подумал Шариков, — этот тонущий в долгах лис отказался бы от тугого кошелька её отца.

Тройка и четвёрка треф, король бубна, десятка черви и джокер. Джокер — этот рисунок шута заставлял всё внутри молодого лейтенанта трепетать даже, если набор карт был дерьмом. Карту Джокера можно было держать, как карту любой масти и дополнять ей желаемую комбинацию.

Брага заменил две карты в колоде.

Шариков избавился от короля и десятки; взял две новые карты: Так и что Малышка? Говоришь, непросто было быть ее кавалером?

Богдан: Эта дура вертела жопой, в клуб с ней ходить было невозможно. Клеились к ней всякие, а ты гадай — что она ему ответила, стоя у барной стойки. Уезжала куда-то внезапно, долго не брала трубки.

Гулящая подружка — для кого-то это стало бы хорошим мотивом. Впрочем, чему Шарикова и научили в полицейском институте, так это тому, что часто парням не нужен особый повод, чтобы пришить свою девчонку.

Шариков: И что в клубе?

Богдан: Выпили, посрались и разбежались.

Шариков: Из-за чего посрались?

Богдан задумался, гладя когтями изображения на своих картах: Да хер его вспомнит, детектив. У этой бабы вместо головы — вентилятор.

Шариков:

Был.

Богдан, вдруг, сделался задумчивым, даже погрустнел: Ну да… был.

Шариков: И насколько мне известно, ты вышел из VIP-зоны один.

Богдан: Как я и сказал — мы посрались.

Шариков: А она так и не вышла.

Богдан похлопал глазами, пожал плечами: Вы внимательно посмотрели? Такого, ведь, не может быть.