Злой рок. Политика катастроф

В 1967 году социальный психолог Стэнли Милгрэм разослал 156 писем по произвольно выбранным адресатам в Уичито, штат Канзас, и в Омахе, штат Небраска. Получателей просили переслать письмо напрямую намеченному конечному адресату – одному биржевому маклеру в Бостоне – если они лично его знают, или же переслать письмо кому-то, кто, по их мнению, может знать конечного адресата, при условии, что они сами коротко знакомы с посредником. А еще их просили отправить Милгрэму открытку и в ней рассказать, что именно они сделали. В целом, по сообщению Милгрэма, 42 письма были доставлены по назначению. (Более позднее исследование наводит на предположение, что таких писем было всего 21^[350].) Законченные цепочки позволили Милгрэму подсчитать количество людей, задействованных для того, чтобы доставить письмо по назначению: в среднем оно равнялось 5,5^[351]

. Это открытие предвосхитил венгерский писатель Фридьеш Каринти в рассказе «Звенья цепи» (Lancszemek) впервые опубликованном в 1929 году: там главный герой держит с приятелями пари, что сумеет связаться с любым человеком на Земле, кого бы они ни назвали, всего через пятерых людей, из которых ему самому нужно лично знать лишь одного. Выражение «шесть рукопожатий» («шесть степеней разделения», six degrees of separation

) возникло только после появления в 1990 году одноименной пьесы Джона Гуэра, но у него долгая предыстория.

2. Рыбак рыбака видит издалека. Из-за гомофилии социальные сети отчасти легко понять в том смысле, что свой везде своего ищет. Гомофилия может основываться на общем статусе (это и заданные характеристики, например расовая, национальная, половая и возрастная принадлежность, и приобретенные характеристики, например религиозная принадлежность, образование, профессия или модель поведения) или на общих ценностях в той мере, в какой их возможно отличить от приобретенных черт^[352]

. В ранней социологической литературе в пример приводилась наклонность американских школьников формировать обособленные группы на расовой или этнической основе. Однако далеко не всегда очевидно, какое именно общее качество или предпочтение заставляет людей объединяться в группы. Кроме того, нам нужно ясно видеть природу связей внутри сети. Что представляют собой связи между узлами: отношения между знакомыми или же дружеские узы? Что перед нами: родословная, подобная знаменитым генеалогиям герцогов Саксен-Кобург-Готских или Ротшильдов; круг друзей (кружок «Блумсбери») или тайное общество (иллюминаты)? Происходит ли внутри сети обмен чем-либо, помимо знаний, – скажем, деньгами или иными ресурсами?

3. Слабые связи – крепкие. Еще важно знать, насколько плотна сеть, насколько она связана с другими группами. Если всех нас отделяет от Моники Левински или Кевина Бейкона лишь шесть рукопожатий, то это объясняется явлением, которому стэнфордский социолог Марк Грановеттер дал парадоксальное название – сила слабых связей^[353]

. Если бы все связи были похожи на крепкие гомофилические узы, какие связывают нас с нашими близкими друзьями, то мир неизбежно оказался бы фрагментирован. Но более слабые связи – со знакомыми, уже менее похожими на нас, – играют ключевую роль в феномене, который описывается фразой «мир тесен». Изначально Грановеттера интересовал вопрос, почему людям, которые ищут работу, чаще помогают знакомые, чем близкие друзья, но затем ему в голову пришла мысль, что в обществе с относительно малым количеством слабых связей, «новые идеи будут распространяться медленнее, научные дерзания будут натыкаться на помехи, а подгруппам, разделенным по принципу расовой, этнической или территориальной принадлежности или по иным критериям, будет сложно достичь взаимопонимания»^[354]. Иными словами, слабые связи – это жизненно важные мосты, переброшенные между различными кластерами или группами, которые иначе не были бы никак связаны друг с другом^[355].