Зловещая тайна Вестерфилда

– Родня… – пробормотал Маркби, и в памяти выскочило другое воспоминание. – Понимаю.

* * *

Все еще не пришедший в себя Пирс проводил Сару мимо вспыхнувшего молодого констебля за стойкой. Наблюдая сквозь полуоткрытую дверь, Маркби подумал, что, если она и впредь будет вот так заскакивать в участок, придется распорядиться, чтоб сотрудникам подливали в чай бром.

Он вытащил справочник «Желтые страницы», выписал все сувенирные лавки в Бамфорде и двух близлежащих городах. Передал иногородние списки Пирсу, пригрозив:

– Это сотрет ухмылку с вашей физиономии! – а бамфордским занялся сам.

Ему посчастливилось. Во втором по счету магазинчике обнаружилась керамика Филипа Лорримера.

– Да, я к нему ездил, – признался владелец, раздражительный беспокойный субъект с редеющими волосами. – Мне нравились его работы. Довольно хорошо продаются, особенно пепельницы и кофейные кружки. Хотя поставщиком он был ненадежным. Это меня не особенно волновало, всегда мог сам поехать и забрать, но, по-моему, из-за этого он потерял других заказчиков.

Мистер Фарлоу, хозяин магазина, не помнил, видел ли в мастерской девушку. В любом случае не обратил бы внимания. По его мнению, вокруг молодых людей вроде Лорримера вечно крутятся девушки. Нет, он никогда не видел, чтоб Лорример был болен. Ему очень жаль, что он умер. Они задумывали новую линию именных кофейных кружек. Получились бы очень милые маленькие подарки, объяснил мистер Фарлоу.

Маркби оглядел магазин, битком набитый милыми маленькими подарками. Мягкие игрушки по чудовищным ценам. Причудливые фарфоровые статуэтки. Примечательно вульгарные комические фигурки. Футболки с отштампованными надписями. На заднем плане большое количество нераспакованных коробок.

– Рождественский товар, – пояснил мистер Фарлоу.

– Сейчас только сентябрь.

– К середине октября должен стоять на полках, – сурово объявил хозяин.

Маркби собрался уходить, но в дверях остановился, спросил с любопытством:

– Кто это покупает?

– Разные люди, – доверительно сообщил мистер Фарлоу. – Молодежь коллекционирует мягкие игрушки и вот такие штуки. – Он предъявил образец. – У него присоски на лапах. Можно прицепить к лобовому стеклу.

– Опасно загораживать обзор, – строго заметил инспектор и вышел, раздумывая, не сведется ли в конечном счете история современной культуры, когда она будет написана, к именным кофейным кружкам и мягким игрушкам с присосками, прикрепляемым к лобовому стеклу.

* * *

– Мередит, – сказала Сара за завтраком в день следствия, – я хочу с тобой пойти.

– Нет. Тебя это только расстроит. – Мередит отодвинула чашку, взглянула на часы.

Сара к ней потянулась.

– Я не буду шуметь. Тихонько посижу. Но мне надо пойти. Честно, Мерри, надо!

– Возможно, там будут обсуждаться какие-то некрасивые детали, – указала Мередит. – Зачем тебе это?

– Затем, что хочу пойти, и я уже не ребенок!

Мередит посмотрела в горящие глаза крестницы, потом перевела взгляд на рубиновое кольцо на среднем пальце ее левой руки.

– Правда. Уже не ребенок. Тогда поехали. Я опоздаю, коронер выговор сделает.

Час прошел тяжело. Сара сдержала обещание, сидела неподвижно, почти все время молчала. Но когда начали оглашать медицинское заключение, заскулила, как побитый щенок. Мередит схватила ее за руку, стиснула пальцы. Ладонь была влажной от пота.

На улице на холодном ветру они повернулись друг к другу.

– Я тебя предупреждала, – напомнила Мередит.

– Знаю. – Сара уставилась себе под ноги.

Тут к ним быстрым шагом подошел Питер Рассел, который давал показания в качестве первого медика, оказавшегося на месте происшествия. Ветер трепал его редкие волосы. Он сердито посмотрел на Мередит, потом заботливо на Сару.

– Что ты тут делаешь, скажи на милость? – Он повернулся к Мередит. – Зачем вы ее привели?

– Я сама хотела пойти, – объявила Сара, прежде чем Мередит успела ответить. – Попросила, чтоб Мерри взяла меня с собой. Она не хотела. – Сара тяжело вздохнула. – Извините. Нет, Мерри, не ходи за мной. – Повернувшись, она направилась к женскому туалету.

– Бедняжка, – пробормотал Рассел.

– Она знала Филипа. Это ужасно.

– Грязный извращенец! – воскликнул Рассел. – Я Лорримера имею в виду. – Мередит опешила. – Невелика потеря. Слушайте. Я врач, а мы, как священники, знаем и слышим такие вещи, о которых не можем рассказывать. Поверьте мне на слово: Лорример был чудовищем в человеческой шкуре. – Он перевел взгляд на дверь женского туалета.

Она открылась, вышла Сара, спокойная, только еще более бледная. Рассел шагнул навстречу, наклонился к ней:

– Если тебе пару дней будет плохо, позвони мне в приемную, рецепт выпишу.

– Ладно, Питер, спасибо, – пробормотала Сара, и у Рассела сразу стал несчастный вид.

«О боже, – расстроилась Мередит. – Я думала, бедняжка Сара все неправильно толкует, а на самом деле сама слепая! Рассела интересует не Ева, а Сара! Он ей в отцы годится, но старый болван влюблен по уши. И должно быть, в отчаянии из-за этого. Считает, что у него нет никакой надежды. Возможно, и нет».