Зловещая тайна Вестерфилда

– Хватит, Ева. Все в прошлом, все кончено. – Слова глухо прозвучали в собственных ушах. Разумеется, не в прошлом и не кончено. Вслух она проговорила: – Ты сделала для Сары все возможное.

– Нет, не сделала! Я ее погубила. Понимаешь, у меня никогда не было времени. Второй брак с Хьюго… не хочу вспоминать. Прискорбные подробности тебе известны. Из-за этого я уделяла бедняжечке Саре еще меньше внимания. Потом она вдруг из маленькой девочки стала подростком, завертелась на самых что ни на есть непотребных тусовках. – Ева сделала паузу, оттолкнула поднос с чашками. – Кому нужен чай? Пять часов уже минуло. Может, выпьем чего-то покрепче?

– Спасибо, я лучше попозже.

– Ничего, если я хлебну джина?

– Разумеется. Ты у себя дома.

– Нынче как бы устаревший напиток, – заметила Ева, вернувшись через пару минут с порцией джина с тоником. – Теперь пьют какую-то дикую мешанину под экзотическими названиями. Я отстала от моды, Мерри. В сорок четыре года все труднее мириться с тем, что говорит и делает моя дочь.

– По-моему, почти все родители говорят то же самое. Возраст тут ни при чем. Таковы вообще отношения матери с дочерью.

– Саре через месяц стукнет двадцать. – Видно, Ева не слышала вставленного замечания. – Милый бедный Роберт указывал на ее безобразное поведение. Я, конечно, сначала не могла поверить. Мы тогда жили в Лондоне. У меня все складывалось необычайно удачно, просто не хотелось видеть ничего дурного. Однажды Сара пришла с вечеринки часа в три-четыре утра, подняла шум, я толком не проснулась и подумала, как любой нормальный человек: провалился бы этот ребенок ко всем чертям! И не встала. Хорошая мать встала бы. Я всегда была плохой матерью, поэтому просто сунула голову под подушку и постаралась снова заснуть. Она еще какое-то время чем-то гремела, что-то роняла, потом притихла. Тут даже до меня дошло – что-то не так. Я поднялась, пошла к ней. Она была в доску пьяная, ее жутко тошнило. Мало кто видел нечто подобное. Приползла к себе в комнату, свалилась в кресло в выходном наряде, не выключив свет. Кругом блевотина. Я стояла, смотрела на нее и думала: боже милостивый, ведь ей всего семнадцать. Ради всего святого, как я это допустила?

– Слушай, Ева, – твердо сказала Мередит, – не вини себя. Через такое многие дети проходят.

– Это еще не самое худшее! – с жаром ответила Ева, крепко стиснув стакан с джином. – Она не заснула спьяну, не отключилась, сидела, что-то про себя бормотала. Я пыталась привести ее в чувство, отправить в постель, встряхнула за плечи, прикрикнула. Она вроде сообразила, что я стою перед ней. Начала что-то рассказывать, а я так разозлилась и так растерялась, не зная, что делать, что практически не обратила внимания. Помню, сказала: «Завтра расскажешь», – хотелось только ее уложить, понимаешь? Пока помогала раздеться, она все твердила одно. В конце концов я разобрала. Она повторяла: «Мы ее так и не разбудили…» – Ева умолкла. – Я испугалась, но не стала расспрашивать. Потом все-таки спросила, о ком идет речь. Она назвала какое-то неизвестное имя.

Ева снова замолчала. Мередит ждала продолжения.

– На следующий день явилась полиция. – Голос стал едва слышным. – Одна бедная девочка смешала спиртное с каким-то наркотиком и умерла. О том мне и талдычила Сара. Они ее не смогли добудиться, а сами слишком перепугались, чересчур напились, чтобы вызвать врача, позвонить чьим-то родителям. Если бы позвонили, может быть, девочку спасли бы. Но запаниковали. Глупые дети – в конце концов, еще дети, – думали, если ее оставить в покое, со временем она очнется без всяких последствий, кроме головной боли. Она не очнулась. Ужас. Мы были на следствии. Родители умершей девочки… никогда не забуду лицо ее матери…

– Сара не виновата, – заявила Мередит.

– Нет. Только кто-то же виноват, правда? – Фиалковые глаза, обрамленные накрашенными ресницами, воинственно сверкнули.

– Толкач наркотиков.

– Легко сказать.

– Тоже правда. Знаешь, они липнут к юнцам вроде Сары и прочих, у кого есть деньги.

– А родители слишком заняты и ничего не видят…

– Прискорбный случай. Только ни ты, ни Сара в этом не виноваты. – Бедную Еву до сих пор терзает чувство вины. Мередит все об этом известно. От имени младенца ты твердо обещаешь отказаться от диавола и всех его дел, гарантируешь, что дитя будет выращено достойно, соблюдать Божьи заповеди… Она подарила младенцу серебряные ложки и сочла дело конченым. – А другие крестные? – спросила Мередит по внезапному побуждению. – Ведь была еще пара. Они тоже приедут?