Змеи Эскулапа

Аромат коньяка неприятно щекотал ему ноздри. Было совершенно непонятно, как можно пить эту темную жидкость, обладающую таким отталкивающим запахом.

— Из теории спиралей есть только два исключения, — заявил Мелеш, уже изрядно подогретый, — это Айорс, которые доставили ваших предков на Трайтеллар, и их вечные враги Дэф. Они угробили друг друга, так и не успев подняться на сколько-нибудь заметный уровень культурно-технического развития.

— Айорс? — выпучив глаза, повторил новое слово Рукка. — Отцы?!

— А, у вас их называют отцами? — улыбнулся Мелеш. — Хотя… стоп…

Неистовый восторг, плескавшийся в глазах Рукки, породил в его голове любопытную мысль. Несколько мгновений Мелеш словно бы катал ее во рту, обсасывая так и сяк, а потом спросил — совершенно трезво и серьезно:

— Отцы готовили вас к войне? Как долго это продолжалось?

— Да, — радостно забодал головой Рукка, — они учили нас многому из того, что умели сами. Это продолжалось несколько столетий, и многие из наших предков успели уйти с ними на последнюю битву. Но, как гласит Завещание, никто так и не вернулся — ни Отцы, ни Сыновья. И все эти годы мы ждем, когда они вновь призовут нас…

— И после их ухода вам удалось не опуститься до каменного века, — задумчиво произнес Мелеш. — Да, все сходится. Трайтеллар — тот самый Седьмой мир… Видишь ли друг Рукка, Отцы заселили людьми целых семь планет, но потом поняли, что на всех у них не хватит ни времени, ни ресурсов, и сосредоточились именно на вашей колонии. Остальных они просто бросили на произвол судьбы. Выжить удалось не всем… Но даже и на вас у них не хватило сил. Они ушли, вероятно, тогда, когда все уже было решено, и ваша помощь уже не играла никакой роли. Да, любопытная получается коллизия. Будет очень интерсно побывать у вас, порыться в библиотеках. У вас, я надеюсь, сохранились старинные хроники?

— Очень мало, — пожал плечами Рукка. — Хотя, говорят, что в Туманных городах…

Его перебил отчаянный стук в дверь каюты.

— Вот черт, — удивился Мелеш, — что там за дурак-то ломится?

Выбравшись из кресла, он подошел к двери и нажал на клавишу открытия. Едва не сбив его с ног, в каюту влетел моторист Блаз. Он был бледен, как человек, увидевший свою смерть.

— Я понял! — захрипел Блаз, брызгая слюной. — Я только сейчас понял, о Светлый! Даже заглушив двигатель, мы не смогли остановить процесс активного перерождения плазмы! Сейчас, наверное, электромагнитные ловушки вышли из строя, и в двигателях активно формируется антиматерия!

— Что? — не понял его Рукка. — Что вы там говорите?

— Я говорю, что «Кронг» вот-вот взорвется! Нужно сообщить, скорее сообщить, нужно вызвать инженеров, может быть, они успеют выбрость его за борт! Иначе он разнесет половину этого корабля!

— Ч-что? — поперхнулся Мелеш. — Что вы там такое городите? И где, интересно, вы были раньше?

— Я не понимал! — почти плача, простонал Блаз. — Я понял это только сейчас! Сейчас!

— У тебя все такие тупые? — спросил у Рукки Мелеш. — Где тут интерком? Скорее…

Мелеш ни черта не понимал ни в плазме, ни в антиматерии, как не знал он и того, что двумя палубами выше начавшего вдруг светиться «Кронга» находится секция с гроздью мощнейших орудийных генераторов. Мелеш не знал, что до выхода на сверхсвет оставалось меньше минуты, он не мог знать, что в переходном режиме антимат способен сформировать вокруг себя слабо изученную «сумеречную зону», в которой любая материя непредсказуемо меняет свою сущность, — он просто почуял опасность.

— Главного инженера, срочно, — попросил он вахтенного связиста. — Найдите его мне, быстрее!..

Хвостовая часть «Кронга», в которой располагался главный двигатель звездолета, испускала странное, призрачно-зеленое свечение. Это был свет, который ничего не освещал в темном трюме. Казалось, броня обшивки звездолета светится изнутри…

— Что он там у вас мелет? — не понял Варнезе, когда его наконец нашли и соединили с встревоженным ксенологом. — Какой антимат? Что такое перерождение плазмы? Подождите, у нас, кажется, где-то должен быть резервист-физик, я найду его через несколько минут. Я соединюсь с вами сразу же…

Блаз продолжал стенать и носиться по каюте.

— Скорее же, — просил он. — Скорее, неужели вы ничего не можете сделать?

— Да прекратите вы истерику! — заорал на него Рукка. — Говорите толком, чем это может нам грозить?

Мелеш устало опустился в кресло. Он отхлебнул коньяка, и в эту минуту ему показалось, что впереди, где-то там, за орущей мордой этого Рукки и дальше, за темным пластиком переборки, висит какая-то бесконечная, всепоглощающая тьма…

Его поврежденный позвоночник дал понять, что «Саксон» перешел сверхсветовой рубеж.

Свечение запертого в трюме «Кронга» вдруг сменило тон, став насыщенно-красным. Тепрь он светился так ярко, что в самом дальнем углу трюма можно было спокойно читать, не подвергая опасности зрение.

— О, Святое утро, — причитал моторист, заламывая руки в молитвенном жесте, — о, Святое утро, я должен был остаться там, в мотоотсеке! Тогда я смог бы понять раньше…