Змеи в раю

— Речь идет о расследовании убийства, — внушительно произнесла я, хорошо понимая, что на самом деле не имею права требовать у него информацию. Я же не из полиции. — Я подозреваю, что Санну тоже убили. И прекрасно понимаю, что прошу раскрыть мне конфиденциальную информацию. Я тоже не обсуждаю со всеми подряд то, что сейчас сказала. У меня пока нет доказательств, и мне нужна твоя помощь.

Возможно, на меня повлияла необычная обстановка — врач в белом халате, внимательное выражение лица, — но говорила я очень уверенно и смело.

— Санну убили? Кто? Зачем? — Хельстрем пытался изобразить заинтересованность. Ему не впервой было слышать печальные рассказы от сидящих на этом стуле женщин.

— Подозреваю, что у нее была связь с мужчиной и ему эта связь была неудобна. Возможно, он был женат. Она рассказывала о чем-то в этом роде?

Хельстрем выглядел озадаченным.

— Связь с женатым мужчиной? Герой ее последнего романа — Маке Руостеенойя. А последний раз она забеременела от мужчины по фамилии Хакала, который полтора года назад сел в тюрьму за наркотики. Санна тоже была замешана в этой истории. Я не знаю, от какого подонка она сделала свой первый аборт. Разумеется, я сразу выписывал ей направления на операцию, поскольку понимал, что не время ей сейчас рожать — мужа нет, учеба не закончена…

— Когда это было в последний раз?

— Секундочку, я проверю записи. — Хельстрем отвернул он меня монитор компьютера и набрал запрос на клавиатуре. — В позапрошлом сентябре. За полтора года до смерти.

То есть незадолго до того, как Оде Хакала сел в тюрьму. Неужели между Хакала и Маке у нее был кто-то еще? Может, как раз Эки?

— А она приходила к вам… к тебе на регулярные осмотры? Может, она просила выписать ей противозачаточные таблетки? Может, говорила, что у нее есть постоянный мужчина? — Почему-то мне не хотелось напрямую называть имя Эки. Я надеялась, Хельстрем сам догадается.

— Да, она приходила на осмотры после этих операций. А когда начала постоянно общаться с Руостеенойя, я настаивал, чтобы она регулярно принимала таблетки.

— Ее смерть стала для тебя неожиданностью?

— Да нет. Она всегда была депрессивным человеком. Думаю, ее близкие предполагали, что долго она не проживет. Конечно, я очень расстроился, но не удивился, нет. — У Хельстрема дрожали руки. Он полез в карманы халата, словно хотел достать сигареты, но потом сообразил, что в приемной курить не полагается. — Маке Руостеенойя потом долго таскали по допросам. Твой шеф приложил много усилий, чтобы на него не повесили обвинение в убийстве, — продолжил врач. — Видишь ли, все, кто знал Санну, считали, что это или самоубийство, или несчастный случай. Хенрик и Аннамари предпочитали верить в версию несчастного случая. Да и какая теперь разница… Столько времени прошло… А почему ты считаешь, что смерть Санны как-то связана с убийством Арми? Ты подозреваешь кого-то из женатых мужчин? — внимательно взглянул на меня Хельстрем.

— Нет. Просто пока размышляю… Да, и еще Маллу Лааксонен. Она ведь тоже часто приходила к тебе советоваться. Так ужасно, что в результате несчастного случая она потеряла ребенка, которого столько ждала… Она когда-нибудь говорила о том, что считает Арми виноватой в случившемся?

— Она — нет, но Арми упоминала об этом. Впрочем, это уже полная ерунда, потому что при такой скорости и в темноте с дороги невозможно рассмотреть водителя. Мне кажется, это просто помешательство на почве выкидыша и зависти сестре. — Хельстрем устало улыбнулся и взглянул на меня. У него на столе зазвонил телефон. — Извини, Мария, меня ждут. Звони или заходи, если у тебя будут еще вопросы. — Он улыбнулся и закашлялся, поднося к лицу носовой платок.

Я ехала на велосипеде и размышляла, что Хельстрем не похож на откровенного сплетника. Даже жаль. Я надеялась выудить из него больше информации. Я рулила и с раздражением думала о том, кто же спланировал дорожки таким дурацким образом. Почему пешеходная часть отгорожена такими высокими бортиками, что велосипедист однозначно должен свалиться при малейшем непродуманном повороте руля? Почему велосипедная дорожка внезапно заканчивается, а потом неожиданно продолжается на другой стороне дороги? Почему пешеходы должны подчиняться правилам, придуманным для автомобилистов?