Змея в изголовье

– В безопасное место, – вновь повторил неусыпный страж.

– Но я желаю во дворец.

– У меня приказ.

– Кто смеет приказывать наследнику престола, где ему надлежит быть, а где нет?!

– У меня приказ, – вновь повторил начальник караула, шагнул вплотную к принцу и с силой сжал запястье его руки, легшей на рукоять кхопеша. – Взять его!

Ба-Ка попытался стряхнуть с себя стражников, но те, умелые в пресечении уличных свар, в одно мгновение обвили его руки кожаными ремнями и стянули их за спиной с такой силой, будто надеялись раз и навсегда вдавить их в хребет. Ба-Ка, изрыгая ругательства, метался, стараясь освободиться, но безуспешно. В какой-то миг он увидел человека, стоящего у входа во дворец, внимательно наблюдающего за этой сценой. Ему показалось, что это Асхотен. Забыв, как сам несколько часов тому назад тряс жреца, угрожая ему расправой, принц заорал, требуя у родича прислать ему подмогу. Но тот отвернулся и скрылся во дворце. «Нет, это не Асхотен, – мелькнуло в голове юноши. – Видимо, кто-то из слуг. Асхотен сейчас должен быть в темнице». Он хотел было еще глянуть, но тут на голову ему накинули плотный мешок, и кто-то с силой ударил чем-то тяжелым по затылку. Мир, и без того темный, окончательно погас.

* * *

Сетх-Ка обратил внимание, что лица стражников напряжены и во всем их облике чувствуется готовность к бою.

– Что произошло? – спросил он у начальника караула, охранявшего вход в пиршественную залу.

– У ворот какие-то бунтовщики требуют, чтобы фараон вышел к ним.

Недавно услышанная фраза моментально всплыла в голове. «Микенские купцы с их стражей и, вероятно, толпа портовой голытьбы, опьяненная шумерским пивом и финиковым вином. Что ж, у дворца высокие стены и крепкие ворота. Микенец храбр и предан, и под его рукой отлично подготовленный отряд телохранителей и дворцовой стражи. А значит, волноваться не о чем. Что бы там ни задумали мерзкие заговорщики».

– Отец там? – поинтересовался младший сын фараона, указывая на дверь залы.

– Нет, отправился спать. Пожалуй, он сегодня перебрал лишнего, – тихо, будто извиняясь, добавил воин.

Принц кивнул и отправился в покои отца. У входа стража преградила ему дорогу.

– Отец уже спит? – удивленно спросил он.

– Нет, велел послать за любимой наложницей. Приказал не тревожить его до утра.

– Это очень важно и срочно, – добавил Сетх-Ка.

– Я ничего не могу сделать, – огорченно глядя на сына повелителя, развел руками стражник. – Впрочем, сейчас придет наложница, вы изложите ей свое дело, а уж она…

Он не успел договорить, как истошный крик раздался из спальни государя.

– Отец! – Сетх-Ка оттолкнул стражника и бросился ко входу в опочивальню.

В другой момент тот бы легко свалил наземь дерзкого мальчишку, но не сейчас. Вместе с караулом второго поста они ворвались в опочивальню. Фараон был еще жив и бился в конвульсиях, разметавшись по своему ложу, а на валике у изголовья свилась кольцом черная змея.

При виде змеи детский страх лишь на краткий миг парализовал Сетх-Ка.

– Мамба! – прошептал он, пытаясь овладеть сознанием ползучего гада. Не тут-то было: ядовитая тварь приподняла голову и угрожающе зашипела, еще мгновение – и она метнулась вперед. Взмах клинка одного из стражников рассек змею на части.

– Отец! – закричал Сетх-Ка, бросаясь к умирающему.

Тот, быть может, слышал, но уже не мог отвечать. Тело его все больше деревенело, глаза стекленели. В этот миг на пороге раздался оглушительный женский крик, переходящий в визг. Любимая наложница государя, обхватив голову руками, билась в истерике, уронив покрывало, едва державшееся на ажурной, золотой в дымчатых опалах, заколке. Сетх-Ка зажал ладонями уши. Вдруг крик оборвался, командир дворцовой стражи мощной оплеухой сбил наложницу на пол. Теперь она лежала и тихонько выла от ужаса.

– Отец умирает, – едва выдавливая слова из перехваченного комком слез горла, прохрипел Сетх-Ка. – Нужно искать брата. Теперь он фараон.

– Ба-Ка нет во дворце, он убыл куда-то с небольшой стражей. Прошу вас, покуда наследника здесь нет, командуйте вы. Сейчас не время горевать. Враг собирается с силами и вот-вот пойдет на штурм.

Больше всего в жизни Сетх-Ка не любил командовать. Ему нравилось созерцать природу, беседовать с животными, слушать птиц и внимать плеску воды в полноводном Ниле. Но сейчас судьба Египта, а стало быть, всего мира лежала на его плечах. А какие-то неизвестные, но явно недружелюбные люди ломились в его дом, желая… Сетх-Ка на минуту задумался. Чего они желают? Разгоряченные чьими-то лживыми речами и финиковым вином, они пришли сюда с оружием в руках, чтобы крушить и убивать. Но дальше-то что? Он вспомнил то, что говорили странные люди под окном: кажется, их ограбили, и они желали возмещения. Толпа, примкнувшая к возмущенным заморским купцам, тоже наверняка желает вдоволь пограбить. Значит… Он повернулся к командиру караула:

– Оставь здесь одного человека. Пусть никого не пускает, кроме моей бедной матушки. Если кто-то пожелает войти силой, пусть убивает ослушника на месте. Отменить мой приказ может лишь Ба-Ка.

– Будет сделано, – быстро проговорил страж.