Змея в конверте

Иван Федорович замер, настороженно склонив голову. Интересно, как, чем он чувствует ее присутствие? Слышит? Видит? Ощущает запах? Или у него появилось еще одно, шестое чувство? Убедившись, что гость в самом деле пожаловал, тихонько заговорил:

— Кто это ко мне заглянул? Несколько бесцеремонно, в первом часу ночи, прямо в спальню… Если не ошибаюсь, это наша красавица — студентка пожаловала? Если дело срочное, — вот номер телефона, звоните. А еще лучше — на мобильный, поставлю его на вибрацию, чтобы не будил всех…

Он осторожно кивнул на пол, там лежал листок, который Оля столкнула, с номерами телефонов — стационарного и мобильного, и встал с кровати. Женщина на кровати сонно вздохнула, повернулась на бок…

Оля вернулась к себе, и позвонила ему.

— Это Оля, извините за беспокойство.

— Я так и думал, что это ты… Не извиняйся, я тебе рад в любую минуту. Что случилось?

— Я согласна, могу поехать на остров, только быстрее…

— Так… Надеюсь, ты никого не убила, тебя не разыскивает милиция? Впрочем, это неважно, даже если и так. Думаю, ни минуты медлить нельзя… — он вздохнул. — Как тебя найти? Ты где? В Москве?

— Нет. Я сейчас выеду в Москву. Буду… — она задумалась, — Давайте встретимся у какого-нибудь метро.

— Хорошо. И у какой станции? Здесь рядом станция «Парк культуры», тебе это подойдет?

— Нет, — Оля прикинула сколько времени ей потребуется чтобы добраться до Москвы и выбрала другую станцию и где она уже бывала, знала входы и выходы, там всегда было много людей, — я вас там буду ждать. Только, я до завтра не успею, давайте через день.

— А как я тебя узнаю?

Ах вот что, значит он ее совсем не помнит…

— Я буду в красной куртке и с красной спортивной сумкой.

— Подожди, какого цвета у тебя волосы, какая прическа, я к сожалению не запомнил твою внешность…

Точно, тогда же он ее видел мельком, когда они пришли на остров, да еще к тому же в таком жутком виде, а потом она с ним там больше не встречалась.

— Сейчас у меня волосы ниже плеч, каштановые, рост средний, да я сама вас увижу…

Действительно, а зачем она ему сообщает такие подробности? Ведь она его теперь узнает где угодно…

— Я же вас знаю. Подойду сама.

Утром объявила родителям о своем внезапном отъезде. Объяснять ничего не стала.

— Да ты что, да разве так можно? — всполошилась мама. — Оленька, Игорь порядочный человек, если он чем-то и обидел тебя, прости его. Не торопись, не делай таких необдуманных шагов, дай ему шанс все исправить. Он тебя так любит…

— Ты ошибаешься, мама…

— Да расскажи, что случилось-то?

— Я не могу сейчас, не хочу об этом говорить, вернусь — тогда расскажу.

— А что же ты вчера молчала, что же не сказала что уезжаешь?

— Думала, ехать или нет.

— Когда вернешься? Ох, Оля, зря ты это делаешь, не бросаются такими как Игорь…

Родители расстроились, но с расспросами не стали досаждать, поняли по ее виду, что она не в состоянии сейчас об этом говорить, да и знали свою упрямую, опрометчивую дочь — раз она решила, бесполезно уговаривать.

— Оля, ты будь поосторожней, я так боюсь за тебя, всегда попадаешь в какие-то истории.

— Не волнуйся, мама, все будет в порядке.

— Ты, дочка, смотри никому не рассказывай о своих способностях.

— Да знаю я, папа, и так молчу.

То что Игорь изменил, так ее ранило, она чувствовала себя полностью разбитой, больной, более того — душевнобольной. И как шизофренику, ей хотелось причинить себе еще более сильную боль, физическую. Раз он не любит ее, кому нужны это тело, волосы, глаза? Проколоть что ли, нос, язык, брови? Пусть думают, что она неформалка. Но на это все же не решилась… Побриться, хотя бы наголо? По какой-то безудержной внутренней потребности все изменить, перечеркнуть, отмежеваться от прошлой жизни, Оля утром до поезда успела попасть в парикмахерскую, оттуда вышла блондинкой, постриженной очень коротко. И даже свою двухстороннюю курточку вывернула на изнанку, поедет в Москву не в красной куртке, а в черной. Но и этого ей казалось недостаточно, сама себе слишком напоминала ту счастливую Олю, которую он любит. Сожалела, надо было сделать панковскую прическу — какой-нибудь разноцветный гребень, накрасить губы черной помадой…

Потом вспомнила об Иване Федоровиче, как же он узнает ее, она же дала ему другие приметы… Ну ничего, сама его узнает.

Ольга хотела уехать ничего не говоря Игорю, и все-таки не смогла. Когда поезд подошел к платформе и уже объявили посадку, набрала номер ординаторской, он был еще там. Услышав его голос она тихо застонала, а он услышал:

— Оленька, что с тобой? Ты что, ушиблась?

— Игорь я уезжаю в экспедицию.

— Оленька, солнышко мое, я так соскучился! Совсем одурел, ночь была такая тяжелая, срочная операция, очень серьезная. А ты с утра так огорошиваешь, ничего не понял, в какую экспедицию ты уезжаешь? На сколько дней? И что это так внезапно?

— Я все знаю.

— Что — все? Ничего не пойму, объясни — Игорь уже понят по ее голосу, что случилось что-то не ординарное и забеспокоился.

— Мне тоже трудно понять, как так можно лгать…

— Что, что?! Оля, ты о чем?!

— Я знаю про чудо природы и весомый довод, который просто прелесть…