Змеиная вода

– Эти вопросы как раз можно перепоручить адвокату. Нет, здесь что-то другое… что-то настолько важное, серьезное, что заставило её рискнуть.

И умереть.

– Но если… если они что-то и знают, нам не скажут, – я погладила обивку. Темно-зеленая ткань и вышитые желтой нитью цветы. И то, и другое слегка выгорело на солнце, но кресло от того не стало хуже.

– Именно.

– Тогда…

– Начнем отсюда. Вот, – Бекшеев папочку Одинцовскую с собой пригласил. – Я тут предварительный расклад сделал.

И карту взял.

Спрашивать откуда – не буду. Её и раскатал на столе. Бросил взгляд на часы, такие вот солидные, которым место на камине, а не на подоконнике.

Стук в дверь заставил нас повернуться.

– Можно? – поинтересовался Тихоня.

– Заходи. Так даже лучше, – Бекшеев придавил карту, что норовила свернуться, с одной стороны часами, с другой – не менее вычурной пепельницей. – Смотри, вот тут мы…

И пальцем ткнул в самый центр карты. Огляделся.

И Тихоня молча протянул кошелек.

– Спасибо, – Бекшеев положил двухрублевую монету с орлом. – Я и сам подумывал о том, чтобы задержаться в городе. Поместье Каблуковых тут…

Десять копеек.

– А здесь – Пестряковы.

Еще десятка.

И оба поместья действительно рядом находятся, разделенные узкой речушкой.

– Ангелину нашли в лесу… вот точное место нам покажут. Надеюсь. Но пока будем считать, что фактически на территории поместья. Здесь нашли Величкину… деревня Салтыковка.

Еще десять копеек, но ложатся они с другой стороны от города.

– А здесь – Пелагею Самусеву… предположительно – последнюю жертву. Близ старой мельницы.

И снова в сторону.

Десять копеек.

– Тихарева. Козулина…

Монеты ложились по разные стороны.

– А вот тут сама Змеевка.

В стороне от поместья Пестряковых. И если прикинуть, то от Змеевки до самой дальней монеты верст двадцать наберется. Далековато.

– Хрень выходит, – заметил Тихоня, склоняясь над картой.

– Да нет. Как раз очевидно.

– Что?

Мне вот очевидно не было. Разве что…

– Если их убивал Анатолий или его мамаша…

Хотя понятия не имею, зачем ей убивать этих, совершенно далеких от её жизни и драгоценного сыночка, женщин.

– Им тяжеловато добираться было бы… – договорил за меня Тихоня.

– Не факт, – Бекшеев разглядывал карту с презадумчивым видом. – Все же не сбрасывал бы со счетов. Машина имеется. Водить умеют, а расстояния тут не так и велики. Но да. Из города добраться до любой из точек проще и легче, чем от поместья Каблуковых.

И ведь не поспоришь.

– А в городе… в городе змей нет, – Тихоня обошел карту кругом. И потом еще раз. Взгляд его был задумчив. А я думала, что Одинцову наши выводы не слишком понравятся.

Да и в целом…

Нет, может, конечно, прав Бекшеев, и этот Анатолий ездил по округе, выискивал молодых девиц, склонял их ко греху, как это принято говорить в высшем свете, а затем убивал гадюками.

Только…

Натянуто выглядит.

– И с чего начнем? – Тихоня вот сомнениями не страдал.

– Думаю, с госпиталя, раз он есть… заодно родню найти бы…

– В полицию?

– Заглянуть, пожалуй, стоит… пугать тем, что сунемся в работу, нет. Мы ж тут частным порядком.

Кивок.

– Тогда… – Тихоня склонился над картой. – Я, может, родней займусь? Пойду, поспрошаю… кто там с кем жил и чего вообще…

– Тихарева, – Бекшеев вытащил листок с краткой информацией. – Хронологически первая в списке. Семь лет тому. Обрати внимание.

– На что?

– На все. Если получится найти подругу, поговори… если она действительно первая, то он мог и ошибиться.

– Или она, – я коснулась загривка, и Девочка приоткрыла красный глаз. – Девочку возьмешь? А то в госпиталь с ней не потянешься…

Госпиталь располагался в еще одном особнячке, тоже с колоннами в числе четырех, лепниной и лестницей, в которую Бекшеев мрачно ткнул тростью.

– Если хочешь, – предложила я, – посиди на лавочке. Слушай, а почему тут дома такие… не знаю, похожие?

– Скорее всего по одному проекту возводили.

– Это как?

– Каждый проект стоит денег и немалых. Вот и была привычка. Нанимали архитектора, чтобы спроектировал какое-нибудь одно здание. Платили. А потом нанимали студентов, чтобы они этот проект слегка изменили под те или иные нужды. Тоже платили, но куда меньше. Обычно меняли внутри и не так сильно, а внешнее обличье вот…

Вот.

Понимаю.

– Идем, – вздохнул Бекшеев. – Похоже, тогда в большой моде были лестницы.

– И колонны.

– Колонны всегда в моде. А вот лепнина – это уже излишества. Кстати, дом точно не предназначался для размещения госпиталя. Маленький он для госпиталя…

Внутри пахло лекарствами и от запаха этого засвербело в носу. И еще карболкой или чем там полы моют. Светлые стены. Тряпка на полу, брошенная так, чтобы каждый входящий всенепременно по ней прошелся. Стол, который прямо в коридор вытащили, и хмурая квадратная женщина в синем халате.

– К кому? – поинтересовалась она, вперившись в нас тяжелым взглядом.

– К целителю, – Бекшеев изобразил улыбку, но это был случай, когда та не подействовала.

– Часы неприемные…

– А мы по особой надобности, – он вытащил удостоверение. Использовать его Бекшеев не особо любил, но сейчас, похоже, иного выхода не видел.

– К которому? – удостоверение женщину не впечатлило. Она лишь губы поджала и прищурилась.