Змеиное гнездо

Сармат-змей скалился и насмешничал, и Хортим смотрел на него во все глаза. У Божьего терема было множество людей – вряд ли дракон помнил о существовании еще одного отпрыска Горбовичей, а уж тем более не знал, каков из себя новоявленный гуратский князь, – но Хортиму казалось, что тот глядел на него в ответ.

Всполохи разряжали ночь, и чешуя виделась темно-вишневой.

Зрачки были вертикальными, совсем как у Хьялмы. Только радужины у того были бледно-голубые, у Сармата же – янтарные, и Хортим смотрел в них и смотрел. Он не возненавидел Сармата больше, потому что нельзя было ненавидеть сильнее. Он не вспомнил ничего важного, потому что никогда не забывал. Ни про Малику, ни про Хьялму, ни про отца и Гурат-град, но сейчас он ощутил жажду мести острее, чем когда-либо до. Он понял ее не разумом, как раньше, но телом. Ощутил на сухом языке и в пересохшем горле, в галопе сердца и в токе крови по жилам – как алчет воды человек, идущий по жаркой степи.

Это была она – та жажда, которую Хьялма не сумел утолить ни силой оборотничьего тела, ни сказочным долголетием, ни властью. Это чувство было сильнее жажды смерти, а значит, Хортиму полагалось жить, пока на веки вечные не затихнет Сармат-змей.

Да, рановато он решил распрощаться с жизнью.

Раздался звук – он шел не из города, а извне. Тянулся по небу из полей и гор.

– Что это? – изумился княжич Микула. – Это похоже на…

Было ясно: этот звук – невиданной силы, но то, что его издавало, находилось слишком далеко. Достигая Божьего терема, звук истончался, хотя даже в его призраке звенела страшная угроза.

Хортим перестал дышать. Судорожно сжал руки в кулаки: вот оно! Началось.

Сармат-змей встрепенулся. Подобрал лапы, сложил крылья и настороженно прислушался, в любой миг готовый к броску. Подумал ли что-нибудь Ярхо-предатель, Хортим не знал: если он и испытывал чувства, то издали это не читалось.

– Великие боги, – проговорил Микула оторопело и наконец закончил: – Это же драконий рык.

Звук повторился – взлетел волной, затих раскатистым эхом.

– Невозможно. Он умер. – По разбитому лицу Микулы пробежала судорога. – Все видели, как он умер. Это твоих рук дело, Хортим Горбович? С чем ты связался?

Хортим не ответил. Привстал в седле и подался вперед, к самой шее коня. Напряженно вгляделся в дракона – давай же. Давай!

Тукеры верили: раз в год, в зимний солнцеворот, Кагардаш вырывался из царства мертвых, чтобы отыскать Сарамата и утянуть его за собой. Нынче стояло лето, но что значили такие мелочи для легенды, ставшей явью? Обыкновенно Сарамат прятался в Гудуш-горе, и его брат бился о нее, не в силах проскрестись внутрь; но сейчас Сарамат был тут, под открытым небом, и до него доносился рык другого дракона.

Разве вам не страшно, дети Пустоши?

Разве тебе не страшно, Сармат-змей?

Люди перед Божьим теремом растерянно замерли, и Хортим воспользовался этим мигом сравнительной тишины. Он ударил пятками, посылая коня вперед, и расхохотался так громко и безумно, как только мог.

– Почему ты не спешишь на встречу со своим братом, Сармат-змей? – крикнул он залихватски и добавил: – Кагардаш жуур бе таяр. Ташгэр, гарта ичхе бул!

Кагардаш дожидается тебя на востоке. Увидишь его, как взойдет солнце.

Он говорил на языке большинства приспешников Сармата – на языке, который, если верить слухам, любил сам Сармат. Ничто не могло сделать угрозу более осязаемой и понятной.

Сармат-змей изогнул шею и выпустил из ноздрей струйки прозрачного пара.

Хортим знал, что подставлял себя под удар: дракон мог сжечь его со злости. Но Сармат находился в замешательстве и по-прежнему смотрел и слушал. Что ему хохочущий человечек, когда он слышал голос дракона?

Рев раздался в третий раз. Он рокотал предвестием невероятного, от которого кровь стыла в жилах.

Это и стало последней каплей.

Сармат-змей сорвался с крыши и полетел в сторону востока. Ярхо-предатель крикнул брату с земли, но что именно – было не разобрать.

Бой затих, но поднялась суматоха. Тукеры недоуменно зашелестели. Они были напуганы и сбиты с толку – немудрено, ведь был в смятении сам Сармат-змей. Более того: он их оставил. Улетел посреди битвы. Как такое гордым ханам и батырам?

Хортим не удержал злорадной усмешки.

Тукеры слушались Ярхо, но готовились умирать за могущественного змея, а не за предателя, закованного в камень. Ярхо гаркнул, отдавая приказ продолжать, но что им его приказы без молчаливого согласия дракона? Если Хортим хоть что-то и понимал в тукерских нравах, а он вырос, зная о них так много, как знают лишь о соседях и достойных врагах, то выход был один: уйти.

Без Сармата Ярхо подчинились бы лишь собственная рать да то, что осталось от двух княжегорских сотен, – много ли? Ярхо сумеет взять город, но его войска поредеют – что станет делать в следующих битвах, если останется сплошь с каменными калеками? Защитники Старояра себя не щадили и бились на славу.