Знаем ли мы свои любимые сказки? Скрытый смысл, зашифрованный сказочниками. Читаем между строк

На самом деле в книгах Кэрролла столько научных воззрений, задач и гипотез, что даже называть их сказками неудобно. Их образы и ситуации используются самыми солидными учеными, чтобы ярче и нагляднее объяснить современные научные представления о мире. Особенно часто обращаются к текстам Кэрролла его соотечественники - англичане. Так, эпизод, когда Алиса в Стране Чудес то увеличивается до огромных размеров, то стремительно уменьшается, нередко приводится современными физиками как наглядная иллюстрация теории расширения и сжатия Вселенной. Выдающийся математик сэр Эдмунд Уиттекер в своей книге «Закон Эддингтона в философии науки», изданной в 1951 году в Кембридже, всерьез описывая уменьшающуюся Вселенную, вспоминает смешные уменьшения Алисы. А оксфордские педагоги, рассказывая студентам о бесконечно убывающей последовательности в математике, вот уже больше ста лет приводят пример бесконечных снов Алисы и Черного Короля: Алиса видит во сне Короля, который видит во сне Алису, которая видит Короля, и т. д.

Интересно, что, меняясь в размерах, Алиса пытается вспомнить хотя бы некоторые совершенно устойчивые понятия - например, таблицу умножения. Что может быть устойчивее! Но четырежды пять у нее оказывается - 12, а четырежды шесть - 13. Снова - парадокс? Не совсем. Дело в том, что Кэрролл пользуется различными системами счисления. Ведь если Алиса меняется в размерах, в «размерах меняются» даже цифры. В восемнадцатиричной системе счисления, использующей как основание 18, четырежды пять действительно будет 12. А четырежды шесть равняется 13 в системе счисления с основанием 21. Современники Кэрролла недоумевали - на что нужны все эти различные системы? Однако они весьма пригодились для ученых разработок XX века, в том числе и для компьютерного моделирования.

Интересно, что и само построение сказок про Алису, оказавшееся столь непривычным для времени Кэрролла, сейчас воспринимается как абсолютно понятное: это - виртуальный мир компьютерной игры. Открывается дверь, за ней еще две двери, надо выбрать, в какую войти. За теми дверями - следующие. И опять выбор. Зеркальное построение множится, раскалывается на куски и вновь собирается в целое. Герои продвигаются к цели или застревают. Виртуальный мир затягивает, и герой не в силах выбраться в мир реальный. Тогда, во времена сказок, страницы вымышленных книг не могли затягивать столь глубоко, как нынешние страницы компьютера. А вот сказки Кэрролла затягивали, ибо действовали на подсознание, как и современные компьютерные игры.

Трепетно относятся к сказкам Кэрролла и последователи Альберта Эйнштейна. Они всегда обращают внимание на то, что сказочник-математик, описывая падение Алисы в кроличьей норе с равномерно возрастающим ускорением, в известном смысле предвосхитил знаменитый «мысленный эксперимент», в котором Эйнштейн описывал падение воображаемого лифта, чтобы объяснить некоторые аспекты своей теории относительности. Как иллюстрацию положений относительности физики приводят и «бессмысленный» бег Черной Королевы, которая объясняет Алисе законы зазеркального мира: «Ну а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»

В главе «Зазеркальный дом» возник еще один парадокс: можно ли Алисе, живой девочке, пить зазеркальное молоко? Алиса решила, что нет. Естественно, ни Кэрролл, ни Алиса не могли это доказать. Только в 1957 году два американских физика китайского происхождения - Цзун-дао и Янг Чжень-нин - получили Нобелевскую премию за теоретический труд по антивеществу, то есть веществу, имеющему асимметричное расположение атомов. Их труд подтвердил: зазеркальное молоко действительно нельзя пить. Да и Алиса не сможет даже пригубить такое молоко: как только она до него дотронется, оба они, как антивещества, взорвутся.

//-- Тайны для тех, кто обожает фантастику --//

Многие детали у Кэрролла из разряда предвидений, предвосхищений. Немудрено, что фанаты «Алис» считали его чуть ли не Предтечей. Замкнутость реального достопочтенного Доджсона они расценивали как необходимость умолчания о сокровенных знаниях, в которые он был якобы посвящен. Чудачества джентльмена Викторианской эпохи, его любовь к логической игре и фантастическим парадоксам объясняли стремлением поделиться своими знаниями в закодированной форме. Немудрено, что даже сама жизнь Кэрролла, респектабельного и щепетильного викторианского священника, стала объектом изучения, поклонения и даже описания.