Знаешь, я решил пожить для себя

Людмила не выносила сор из избы. Она никому не рассказывала об их с Василием жизни. Наоборот, она часто прилюдно хвалила Василия, рассказывала, какой он молодец и красавчик. Она действительно в это верила и говорила вполне искренне. Она надеялась, что Василий когда-нибудь изменится. Станет, как раньше, носить шоколадки по вечерам и букеты ромашек по воскресеньям. Женщины – такие мечтательные существа. И неисправимые оптимистки.

Но Василий уже выполнил миссию по завоеванию женщины, поэтому на красивые поступки и широкие жесты его уже не тянуло.

Однако Людмила не сдавалась. Она верила в то, что мужчины – существа добрые, но глуповатые, поэтому ими можно руководить и управлять. Мягко. Нежно. Незаметно. Василий всегда должен делать так, как хочет она.

***

Люда родила девочку. Такую же кудрявую блондинку, как и она сама. Василий посмотрел на ребенка и подумал: «Господи, какая она страшная. Красная и сморщенная. Ужас». Но вслух сказал:

– Я так счастлив!

Он взял малышку на руки и очень боялся ей что-то повредить или сломать. Он буквально не дышал, пока держал маленькую Сонечку на руках. Потом быстро отдал ребенка Люде и решил пока особо не вмешиваться в воспитание и уход. Это же все бабское. Пусть Людка сама развлекается с пеленками и сосками.

По идее, рождение ребенка должно делать из мужчины и женщины отца и мать. Но часто так бывает, что женщина, рожая, становится матерью автоматически. Ее инстинкты и гормоны делают свое дело, и ей не надо перестраиваться и хотеть ставать мамой. Она уже мама.

А вот с отцами случаются казусы. Понятие «отцовский инстинкт» – это что-то из разряда мифов Древней Греции. Мужчине надо скорее захотеть стать отцом, нежели чем за него это сделает природа. Впрочем, это только мои догадки. Как там обстоят дела на самом деле – я не знаю.

Как бы то ни было, Василий любил дочку какой-то своей скромной любовью. Ему нравилось наблюдать, как она гулит и улыбается. Как пытается ползать и как сжимает его палец в своей крохотной ладошке. Но на этом все. Остальное его раздражало и бесило. Но он не подавал виду, потому что его раздражение огорчало Люду (она уже об этом несколько раз говорила тоном учительницы).

Люда вообще любила выяснять отношения и говорить разговоры. Она обычно начинала:

– Василий, мне надо, чтобы ты меня выслушал.

И минут 40 говорила без остановки. Обычно это были ее обиды и претензии, о которых Василий даже не задумывался. В его голове даже не могло возникнуть мысли о том, что на такие вещи можно обижаться. Это было порой даже абсурдно.

Но в конце Люда добавляла:

– Ты понял свои ошибки, Вася?

Вася молча кивал и офигевал. Он, кстати, пару раз пробовал возразить и оправдаться, на что получал слезы и громкое:

– Ты меня вообще не понимаешь!

А также:

– Мне больно и горько от твоих слов!

И контрольное:

– Ты меня не любишь!

Короче, Вася решил молча соглашаться с ней во всем, но в тайне немного сомневался в адекватности своей жены.

***

Через 4 месяца после рождения Софочки Людмила объявила о том, что снова беременна.

Василий схватился сначала за голову. Потом за сердце. Потом за кошелек. Он не был готов к такому повороту. В их маленькой квартирке им втроем то едва хватало места. А тут еще один человек просился на белый свет.

И вообще, его так злило то, что его никто не спрашивает, хочет он ребенка или нет? Ни первого, ни теперь второго. Почему-то все вокруг твердят, что дети – это счастливое счастье. Василий должен быть благодарен и автоматически вечно рад. И ходить вприпрыжку, источая флюиды блаженства.

Однако для Васи дочка была счастьем только временами. Редкими минутами, без которых он, положа руку на сердце, вполне мог бы прожить.

По большей части он считал детей полной катастрофой. И жалел об их появлении. И о Люде жалел. Он скучал по прежней жизни, но соскочить теперь ему не позволяла совесть. Естественно, об этом он умно помалкивал, ибо слушать Людкино нытье вообще не хотелось.

Василий знал, что Людмила ни за какие коврижки просто так не согласится на аборт, поэтому начал ходить вместе с ней на консультации к врачу, читать литературу и пытаться убедить Людмилу в том, что она – не конвейер, и рожать детей с такой маленькой разницей – большой риск для ее здоровья.

Однако убедить жену у него не получилось, потому что она была фанатом детей. И никакие уговоры не помогали. И ничего ему уже не поможет. Капец.

Василий впал в уныние. А заработок творческих людей всегда зависит от их вдохновения. В общем, у Василия не стало денег. Их и раньше было мало, но было хотя бы что-то. А теперь совсем беда настала.

Василий спал до обеда, потом ел, что было (а обычно ничего толком не было) и шел куда-то там. Куда, он и сам не знал. Вечером приходил, садился за компьютер, что-то смотрел или играл в игрушки допоздна. И так каждый день.

Через пару недель такой жизни Василий вообще перестал вставать. Просто лежал и все. И не видел смысла что-либо делать, ведь впереди – беспросветная тьма, памперсы, срыгивания и перманентный детский плач. Не о такой жизни он мечтал. Неа.