Знай, что я люблю тебя

Разноцветные провода, куски изоленты, какие-то заплатки и проволочные скрутки — все это свилось в один непонятный клубок, за которым невозможно было рассмотреть собственно мотор. «Нас прислал майор Лобо», — сказал один из солдат, и голос его звучал так твердо и гордо, будто он приносил присягу. Другие механики уже отвернулись — ничего интересного, — и только Сан-Роман принялся разглядывать машину и притащивших ее солдат. «Мы не можем ее завести, — продолжал говорить африканец. — А если мы ее не починим, нас арестуют». Сантиаго не мог оторвать взгляда от этих четверых парней. Тем временем его товарищи побросали свои инструменты и отправились обедать. Они явно не собирались распутывать этот во всех смыслах запутанный клубок. Сантиаго их наплевательское отношение взбесило, но он понимал, что бессмысленно вступать в дискуссию, пытаясь что-то доказать. Четверо африканцев смотрели на него отчаянными глазами людей, потерпевших кораблекрушение. Не говоря лишних слов, он сунул голову в железное нутро автомобиля.

Когда его приятели вернулись с обеда, Сантиаго уже по пояс влез в капот «лендровера», только ноги торчали наружу. Местные солдаты стояли рядом и молча наблюдали за его действиями, не решаясь их комментировать. Сантиаго, как в трансе, рассуждал вслух, разговаривал с механизмом, время от времени отпуская замечание в адрес вспомогательных войск. Африканцы удивленно переглядывались между собой, безмолвно спрашивая друг друга глазами, не сумасшедший ли перед ними. Так прошло несколько часов. Сан-Роман заменил уйму деталей, проверил все соединительные муфты и вдоволь наобщался с двигателем. Затем он захлопнул капот, сел на водительское место, повернул ключ в замке зажигания, и мотор зашелся в чахоточном кашле. Сантиаго несколько раз выжимал газ, вдавливая педаль в пол, и каждый раз черный дым, валивший из выхлопной трубы, становился чуть менее густым, пока наконец «лендровер» не зарычал ровно и уверенно, как ему и полагалось. Легионер вырулил из мастерской, приоткрыл дверцу и бросил четверке солдат: «Поехали». Те поспешно залезли в машину, словно услышали приказ их командира. Сантиаго Сан-Роман сделал несколько кругов перед мастерскими, понаблюдал, как ведет себя автомобиль, проверил тормоза и лихо ударил по ним перед казармами, где размещался батальон вспомогательных войск. Не заглушая двигателя, он вышел из машины и небрежно кинул: «К вашим услугам. Можете передать командиру Лобо: этот „лендровер“ прослужит еще лет десять». Африканцы стояли в полной растерянности. Только отойдя на порядочную дистанцию, он услышал, как его окликнули, и остановился. «Спасибо, друг, спасибо!» Сантиаго махнул рукой, мол, не стоит благодарности, но один из парней уже бежал к нему. Он крепко пожал ему руку: «Меня зовут Лазаар». Сантиаго Сан-Роман в свою очередь представился. «Мы живем в этом корпусе. Заходи к нам — тебе всегда будут рады. Когда хочешь, приходи. С тобой все захотят познакомиться». В тот день, когда усталый Сантиаго наконец добрался до столовой, он думал о том, что слова этого парня звучали вполне искренне.

Впервые переступив порог казармы вспомогательных войск, он решил, что попал совершенно в другой мир. Это подразделение не подчинялось напрямую высшему командному составу Легиона, и здание, где оно размещалось, выглядело как огромная jaima.

У входа вокруг спиртовки сидело около дюжины солдат, непринужденно болтающих на местном наречии и безмятежно попивающих чай. Их позы были так расслабленны, даже не верилось, что ты в казарме. Увидев входящего Сантиаго, они мгновенно замолчали, а лица их стали серьезными. Сан-Роман готов был немедленно развернуться и убраться отсюда куда подальше, но среди солдат он заметил Лазаара, и это его успокоило. «Я не хотел мешать, — извинился Сантиаго. — Не думал, что…» Лазаар объяснил что-то своим товарищам на арабском, и те продолжили свой неторопливый разговор. Африканец приветливо протянул легионеру обе руки и предложил ему присесть поближе к чаю. Прошло совсем немного времени, и Сантиаго совершенно перестал чувствовать себя чужаком. «Ты в футбол играешь?» — спросил его один из солдат. «Еще бы. Да я Кройфа [4]

учил играть в футбол». Лазаар серьезно сказал: «Лично я — за „Мадрид“». — «Это ничего. Амансио [5]я тоже учил». С того дня Сантиаго Сан-Роман каждый вечер стоял в воротах команды вспомогательных войск, и, когда они выигрывали, приятели-испанцы из родного батальона наперебой обвиняли его в предательстве.