Знай, что играешь с огнем

Она не успела договорить, так как он приник к ее устам в нежном поцелуи, наполненном неизведанном не только для нее, но и для него чувством.

Глава пятая

Он был медленным и горячим, мирным и страстным, немного взбудораживающим. Чувства ненависти переплетались с какими-то непонятными. Она задрожала в его руках. Слезы прекратили свое существование, она крепче прижималась к нему. Она должна сопротивляться… И внутренний голос кричал, что это неправильно, потому Каджол попыталась оттолкнуть его, но силы были не равны.

С каждой секундой становилось жарче. Ей настолько сильно хотелось ответить. Любая девушка, наверное, так и сделала, так как устоять было не возможно.

«Каджол, нет, оттолкни его, он же только этого и ждет, чтобы ты ему ответила, а после выйти победителем из всей этой авантюры! Оттолкни, пока не поздно!» — орал во всю мощь разум девушки. Послушавшись, она укусила его губу.

Прем сразу отстранился, и дотронулся до своей губы.

— Ненормальная! — рявкнул он, схватив ее за запястье, когда она собралась залепить ему пощечину — Ты совсем из ума выжила? Я — твой муж.

— Для общества — закричала Каджол — Для меня же ты — изверг и ненавистный варвар. Терпеть твои поцелуи — сущее наказание.

Она сердилась, ей хотелось плакать, и она хотела только плакать и мучиться в собственном горе.

Она ощутила мощность и сладость его губ, от чего становилось не по себе. Ей нужно не подаваться эмоциям, а жить, смиряясь со своей участью.

Не сказав ни слова, Прем положил поднос, развернулся и ушел, оставив ее со своими призраками.

Он понимал, что сейчас ему нужно действовать по — другому…

Ему нужно завоевать маленькую упрямицу…

* * *

— К чему все эти приготовления, бабушка?

Каджол наблюдала, как слуги украшают дом свечами и ароматными свечами, а девушки выстроились возле нее, рисуя мехенди на руках. Она ничего не понимала. Рано утром ее разбудили слуги и попросили спуститься вниз.

Всю ночь она не спала. Она ждала, когда дверь откроется и зайдет Прем, однако этого не происходило. Каджол нехотя признала, что привыкла засыпать под его ровное и тихое дыхание, но это ничего не означало.

— Приготовления к вашей первой брачной ночи — сказав это, бабушка ушла, а Каджол стояла и ощутила, как внутри все перевернулось.

Первая брачная ночь? Исполнение супружеского долга вовсе не входило в ее плане. Мысль о том, что он коснется ее, вызывало приступ тревоги и непонятной дрожи.

Когда ее облачили в красное сари с золотой росписью, накрыли голову паланкином, а волосы украсили цветами и завели в спальню. Усадив ее на кровать, они удалились, оставив ее в горе и слезах.

Каджол сидела на кровати, обхватив себя руками. В голову ничего не приходило, а между тем вечер неумолимо приближался.

Разделить с ним ложе — настоящая пытка. В душе она надеялась, что Прем когда — нибудь отпустит ее, надоест ему играть в грязные вещи. Однако уйти опозоренной и оклеветанной она не собиралась.

Теперь она будет принадлежать только ему. Да, ему одному. Он прекрасно знал, что она думала о нем. Негодяй и мерзавец, пожалуй, самые лестные слова. Сам он думал о себе еще хуже.

Он шантажом заставил ее стать его женой.

Но при виде ее на брачном ложе у него замерло сердце. Золотые украшения подчеркивали изящность каждой части тела. Он медленно опустился возле нее на колени и поднял ее платок. Глаза девушки, выделенные сурьмой, были опущены. Пухлые губы были искусаны.

— Твое молчание для меня «Да» — тихо сказал он, нежно проведя по ее щеке. В этом «Да» было обещание наслаждения, покорность и страстность.

Каджол обвила руками его шею почувствовав свою власть над ним.

Горячее дыхание опалило ее кожу, властно пробудив в ней женщину. Женщину, готовую ответить на жаркие поцелуи, и даже более того, желающую их. Этой незнакомки Каджол испугалась. Она не могла быть такой, не могла испытывать удовольствие от прикосновений барона, ведь она ненавидит его! Да, ненавидит! Он — источник всех ее бед.

Слезы брызнули из ее глаз в тот момент, когда его губы прикоснулись к ее щеке. Он резко отстранился и ласково попросил:

— Не плачь, Каджол. Я не переношу женские слезы.

Эта была истина. Эта была его боль, с которой он хотел поделиться со своей женой. Он раскроет ей то, что так мучило его все годы.

— Знаешь, моя мама была убита моим отцом — тихо начал Прем. От его слов девушка вздрогнула. — Он заподозрил ее в измене и убил, а потом и себя застрелил. Я лишился любви и заботы. Бабушка дала мне опеку, но не смогла наградить хоть частичкой любви. Я не знаю, что такое любовь, Каджол.

Ей было его ужасно жалко. Тихий шелест — даже шепотом это назвать сложно — Према заставлял слабо дрожать, завораживал и в то же время пугал своим холодом и скользившим внутри отчаянием.

Она не знала, что столько отчаяния и горе может быть в таком холодном и беспощадном человеке.

Каджол снова вздрогнула, когда муж покрыл поцелуями ее руки с мехенди, а потом склонил голову ей на колени. На мгновение ей показалось, что в его глазах стояли слезы.

Или это правда?