«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Когда старец познал духовную свободу, он не мог затем сузить свое мировоззрение до национальных разделений. Поэтому, находясь и в Русском монастыре на Святой Горе, и, позже, в Свято-Сергиевском институте в Париже, где он стал свидетелем церковных нестроений и споров, отец Софроний не принимал в них участия. Старец не отрицал каноничности Московского Патриархата, власть которого оспаривалась русскими эмигрантами, но, напротив, рассматривал Московский Патриархат как «Церковь живых мучеников». Однако и в этом случае он «далеко отстоял от того, чтобы разделять славянофильскую ностальгию, и никогда не идеализировал Святую Русь в качестве богословской и идеологической концепции. Такой национализм был чужд его мышлению, в котором доминировали вселенский масштаб и личный подвиг. „Он предпочитал универсальную истину святоотеческого предания“, тогда как многие эмигранты, разделявшие идеи славянофильства, рассматривали Достоевского как богословский источник»[26]. Позднее он находился в канонической юрисдикции Вселенского Патриархата со свойственным ему вселенским масштабом видения.

Плод приобретенного духовного познания — уклад жизни в монастыре Святого Иоанна Предтечи в Эссексе (в Англии), который старец передал насельникам монастыря. Он переехал из Парижа в Англию в 1959 году, сначала в каноническое подчинение Русской Церкви, а с 1965 года — в каноническое подчинение Вселенского Патриархата, по благословению русского патриарха. Как пишет иеромонах Николай (Сахаров), «отец Софроний попытался вернуться к самым истокам монашеской жизни, чтобы избежать искажений в понимании общежительной монашеской жизни и ее цели. Он уделял особое внимание „внутреннему подвигу“. Внутреннее совершенствование он ценил больше, чем внешнее совершенство монастырского благоустройства… Его учение сосредоточивалось, главным образом, на подвиге ума и сердца. Говоря о повседневных деталях и рутине монашеского быта, он всегда видел в них глубокое богословское значение»[27].

Учрежденный им устав служб для монахов, приехавших из разных стран и говоривших на разных языках, определялся стремлением старца Софрония развивать внутреннее монашество, сердечное покаяние, жизнь умно-сердечной молитвы. Божественная литургия — это основа монастыря. Ежедневные службы связаны с Иисусовой молитвой, которая происходит «в форме общего богослужения — призывания имени Божия, которое длится часто до четырех часов в день». Эту традицию он встретил на Святой Горе — в афонских скитах, в жизни святого Никодима Святогорца и в монастыре святого Паисия (Величковского)[28]

.

Итак, изучая богословие старца Софрония, мы видим его «отмеченным живым диалогом между такими различными областями мысли, как современная религиозная философия, святоотеческая традиция и отражение его личного мистического опыта». Таким образом, богословие старца Софрония есть синтез, объединяющий в себе «современный западный мир, русскую богословскую элиту в Париже с ее высочайшим интеллектуальным уровнем, <…> афонское монашество, корнями уходящее в глубь святоотеческого предания»[29]. Этот синтез явился результатом знакомства и с западными богословием и традицией, однако главным источником богословия старца Софрония было познание Бога в нетварном свете.

Обобщая богословский путь старца Софрония, можно утверждать, что, начав с усвоения принципов своей эпохи, он впоследствии взошел к высотам духовной жизни и богословия. Начиная с простой веры, он достиг той меры духа, где человек прикасается вечности, переживая ее всем своим существом. От философии он возвысился до богословия откровения. После знакомства с философами он узнал боговидцев; после безличного восточного мистицизма он имел опыт исихазма; и после выхода за пределы церковности он пришел к соборности Церкви. Безусловно, его путь связан с внутренним преображением и перерождением.

2. Другой послушник старца, архимандрит Захария (Захару), в своей книге «Введение в богословие старца Софрония»[30]

поразительным образом описывает богословие старца Софрония и, главное, систематизирует и анализирует то, как накапливался по крупицам опыт богосозерцания старца.

Книга разделена на восемь глав, в которых описываются восемь основных принципов богословия старца Софрония, являя его глубоко церковный характер. Следует кратко пересказать содержание этих глав, чтобы показать огромную ценность богословия старца Софрония.