Знаю, ты хочешь

Мне хочется сделать шаг назад, но я и так уже практически вжата в холодную стену. Вокруг тускло и сыро, а еще абсолютно тихо, поэтому глупо надеяться, что получится выйти отсюда живой. Глаза мужа смотрят на меня глазами смерти.

– Я… – Пытаюсь выдавить хоть слово, но в горле пересыхает.

Сердце ухает, точно отбойный молоток.

– Зачем? – Громыхает надо мной голос Макса. – Зачем ты открыла мой портфель, Ханна?

Он будто не сердится, а просто расстроен моим поступком, но меня не обманешь – от него отчетливо веет гробовым холодом.

– Прости. – Шепчу я, наблюдая, как крепко сжимаются в кулаки его пальцы, они почти скрипят от силы нажима.

Макс готов наброситься меня – не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять это. К тому же, за годы совместной жизни я стала чутким барометром его настроения. Это шумное дыхание и прищуренный, колючий взгляд не сулят ничего хорошего: буря в самом разгаре, и от нее уже не укроешься.

– Я должен знать. – Его рука поднимается и касается моего подбородка. – Должен, Ханна. – Теперь он чувствует, как сильно меня трясет от страха, и его пальцы дрожат в такт моему телу. – Зачем ты сюда приехала?

Цепи, тянущие меня к земле, становятся еще тяжелее. Я ощущаю, как вязну в этом взгляде. Самое плохое, что могло случиться со мной в жизни, стоит передо мной.

– Ты за мной следил? – Произношу я в попытке оттянуть время.

– Зачем?! – Орет Макс, наклоняясь к моему лицу.

Я вздрагиваю и зажмуриваюсь. Мой рот искривляется в немой попытке не закричать, глаза щиплет от слез. Этот страх такой привычный и липкий, что мне становится противно от себя самой: как я могла раньше терпеть что-то подобное?

Но всё просто.

Как только ты начинаешь корректировать свое поведение в зависимости от настроения партнера, ты становишься добровольной жертвой абьюза. Попытки угодить мучителю, чтобы он не вышел из себя и не «расстроился» еще сильнее втягивают тебя в безвозвратную пучину, конец которой всегда очевиден – однажды он тебя убьет.

– Где она? – Спрашиваю я, вздергивая подбородок.

Его рука застывает в воздухе.

– Что? – Рот Макса приоткрывается.

Он не спрашивает «кто», потому что понимает – я уже в курсе.

– Где Марисса? – Выкрикиваю я сипло. Мои плечи ходят ходуном от испуга, а дыхание вырывается из груди частыми мелкими толчками. – Где она? Здесь?!

Макс опускает руку. Он настолько оглушен произнесенным именем, что его лицо становится бледно-фиолетовым в тусклых лучах света, падающих откуда-то с потолка.

– Марисса! – Зову я. – Марисса! – Кричу в темноту. Но отвечает мне лишь тишина. Я вижу, как лицо Макса искажается от шока, и тихо спрашиваю: – Ее ведь давно нет в живых, так?

– Ханна… – Хрипло произносит Макс, глядя на меня. Костяшки его пальцев белеют еще сильнее.

– Ее давно нет в живых, – мой голос дрожит. – Это всё ты. Это ты сделал с ней такое…

– Откуда ты… – Муж смотрит на меня так, будто я его только что ударила. – Как ты поняла?

– Ты похоронил ее где-то здесь?! – Кричу я. И, воспользовавшись замешательством, толкаю его в грудь. Бегу в другой конец помещения: – Где?! Здесь? А, может, здесь?! – Размахиваю руками, наклоняюсь, осматриваю коробки из-под строительных материалов. – Где, Макс?! Что ты сделал с бедной девочкой?!

– Ханна, подожди. – Макс смотрит на меня исподлобья, ему будто трудно дышать. Он будто пытается окончательно осознать услышанное.

– Она ведь ждала от тебя ребенка! – Выкрикиваю я. И обхватываю себя руками. – Что же ты наделал? Ты убил сразу двоих!

– Посмотри на меня, – просит муж, подходя ближе. – Всё не так, всё…

Он складывает ладони в замочек, и я вижу новую маску на его лице – Макс реально растерян и перебирает в голове возможные варианты того, откуда я могла обо всем узнать.

– Мне не хочется смотреть на тебя, Макс. – Выдыхаю я, отстраняясь. – Я всё знаю, можешь не выдумывать ничего. Довольно лжи!

– Откуда ты знаешь?

– Это не важно. – На подгибающихся ногах я с трудом удерживаю вертикальное положение. Мой воинственный тон немного сбил мужа с толку, поэтому нужно продолжать тянуть время, держать оборону. Где-то там, на связи, все еще остается Майка. – Не важно, откуда я всё узнала. Важно, что ты ее убил! Ты убил ее, Макс!

Он закрывает глаза. Собирается с духом.

Я вижу, как растут силы с каждым его вдохом. Уголки губ опускаются, крылья носа заостряются – Макс с трудом душит в себе свою истинную сущность.

– Я не хотел. – Наконец, произносит он. Его голос отталкивается от стен и разносится по всему зданию.

– Не хотел чего? – Моё сердце взрывается от нетерпения.

«Ну, же! Скажи это! Признайся!»

– Не хотел убивать ее.

Макс качает головой, не в силах открыть глаза. По моему телу ударяет мощный поток ледяного холода. Мне тошно, голова идет кругом.

– Я не хотел убивать ее! Она сама виновата! – вспыхивает он.

– В чем? – Спрашиваю я, съеживаясь.

Макс бросается ко мне, запускает руки в мои волосы и прижимается лбом к моему лбу:

– Прости, прости!

Когда-то этот ровный, глубокий голос наполнял меня покоем, давал чувство защищенности, но теперь лишь леденит кровь.

– Макс! – прошу я, пытаясь вырваться.