Знак бесконечности

А потом долго стоять у бушприта[2] и смотреть на воду, на виднеющуюся вдали бескрайность с мелкой рябью и чувствовать охватывающий дух приключений. На берегу — машины, краны, современные здания, город. «Гленли», наверное, чувствует себя не очень счастливо в таких декорациях. Но смиряется. Позволяет бегать по своим палубам детям, крутить штурвал, трогать обивку, рассматривать компас. Вся жизнь парусника теперь — воспоминания. И он достоин того, чтобы ради него — него одного — приехать в Глазго. Потому что, даже работая экспонатом в музее, «Гленли» дарит непередаваемые ощущения.

Кстати, а ты веришь в любовь после любви?Ну, это когда потонули все кораблиА ты достаешь до дна, сливаешь лишнюю водуВ паруса вливаешь свободуСтавишь его и заставляешь плыть

Он не может это взять и забытьЭто его единственное предназначениеПлыть — в любую погоду, в любое течениеЕсли бы мы тоже были с тобой кораблиИ единственное, что мы моглиЭто плыть, разрезая любую гладь[3]

…

Как она догадалась посмотреть на часы? Судьба, не иначе. Еще минут пять у штурвала, и группа уплыла бы без нее.

Но судьба не подвела. Как и такси, и собственные ноги, когда, путаясь в длинной юбке, она бежала к причалу и повторяла про себя, как заклинание: «Не убирайте трап, не убирайте трап, не убирайте трап…»

Не убрали. Успела. И смазливый гид даже сказал что-то приятное, она не запомнила, что именно, просто плюхнулась на первое свободное сиденье, чтобы перевести дух.

Прощай, «Гленли», в это путешествие я отправляюсь без тебя.

А катер уже медленно отплывал, оставляя берег. Город постепенно уменьшался, превращаясь в узкую полоску, и ветер усиливался, пришлось заплести волосы в косу, чтобы они не лезли в лицо.

Сидеть около борта и смотреть на синюю гладь, которая уже окружала со всех сторон, оказалось завораживающим занятием. Искать в воде оттенки синего, зеленого, голубого и даже серого, покачиваться на волнах и ни о чем не думать. Иногда это очень важно — ни о чем не думать. Вот вернется в Москву, тогда и подумает.

Мимо, задев ногой, прошла какая-то длинноногая девица, поддерживаемая парнем. Она их не разглядела — еще будет время. Услышала только жалобное: «Тони, еще долго?»

Они спустились в кают-компанию. Наверное, морская болезнь. Все как в настоящем приключенческом романе — и море, и плаванье к таинственному острову, и морская болезнь у пассажиров.

Словно услышав ее мысли, гид включил микрофон и приступил к своей работе:

— Всем добрый день, меня зовут Василий, и я приветствую вас на борту нашего катера, который направляется к одному из самых уединенных шотландских островов. Нам предстоит увлекательное путешествие. Вы познакомитесь с жизнью, легендами и традициями этого края. Думаю, что примерно часа через полтора мы уже пристанем к берегу. Сегодня у нас в планах размещение в гостинице, небольшая прогулка по центру острова, ужин, вечер знакомства, а завтра уже полноценный насыщенный экскурсионный день. Не буду сейчас рассказывать про все тайны острова, сохраню интригу, но обещаю, что это путешествие вам запомнится надолго. Жизнь на маленьких островах сильно отличается от той, что вы наблюдали до этого в Глазго. Там, куда мы направляемся, она течет гораздо размереннее, там время словно остановилось. Это остров рыбаков, легенд и суеверий. Завтра нам предстоит посетить развалины старого замка Дуглас, второе название которого «Касл Глум», что означает «мрачный». Когда-то в этом замке была высокая башня, ее называли Призрачной. Если верить местным легендам, в этой башне жило привидение. Знаменитая Белая леди из Призрачной башни.

— А куда она делать? Исчезла вместе с башней? — раздался мужской голос.

Вопрос задал крупный полный парень.

— Не исчезла. Говорят, что Белая леди порой бродит и по развалинам, — ответил Василий. — Кто-то из местных ее даже видел лет пятнадцать назад.

— И что с ним случилось?

— Ничего. Насколько я знаю, Белая леди не является предвестницей беды, — сказал Василий, — хотя к женщинам в целом на острове относятся с осторожностью. Здесь есть свои приметы, схожие с нашим пустым ведром. Например, если моряк, собираясь в море, встретил женщину — жди несчастья. Если при этом она заговорит с тобой — совсем плохо.

— Какое-то средневековье и дремучесть, — вступила в разговор спутница полного пассажира.

Василий пожал плечами:

— Вполне милые люди, просто у них свои суеверия. Мы же плюем через левое плечо, чтобы не сглазить, не любим женщин с пустыми ведрами и переходящих дорогу черных кошек. А там, куда мы направляемся, половина острова — рыбаки, так что практически все местные приметы связаны с морем и уловом.

— И женщинами, — засмеялся толстяк.