Знак чудовища

Сигмон кричал, метался, стонал, пытаясь вырваться из кошмара, окончательно позабыв про Леггера. Ему казалось, что все — правда, что он снова прикован к стене и вот-вот войдет его мучитель. Но пришел демон. Он выглядел немного по-другому — с ног до головы был покрыт чешуей и напоминал огромную ящерицу. Мощные лапы стояли на ковровой дорожке, а в остекленевших глазах чудовища билось яркое пламя. Демон бросился на Сигмона, и длинные когти вонзились в беззащитное тело. Тан закричал от боли, а когти продолжали терзать его плоть, выхватывая куски мяса из груди и живота. Потом демон взмахнул лапой, и оторванная голова Сигмона покатилась по каменному полу. Тан закричал так, как не кричал еще никогда в жизни. И проснулся.

Он лежал на спине и плавал в собственном поту. Сердце отчаянно колотилось, в ушах стоял непрерывный гул. Оглохнув от этого звука, тан распахнул глаза и замер. Он увидел мир, разбитый на тысячу кусочков, словно отраженный в разбитом зеркале. В каждом осколке что-то шевелилось, плавало, сверкало. Все это напоминало огромный калейдоскоп, только вместо стеклышек в нем очутились осколки мира. Закружилась голова, стало трудно дышать…

— Глаза! — крикнули над ухом. — Закрой глаза, болван!

Леггер! Он говорил про глаза. Говорил, что нельзя… Сигмон попытался их закрыть, но не смог. Сверкающе месиво завораживало, тянуло за собой, заставляло погружаться все глубже и глубже в сияющие глубины разбитого мира.

Прохладная ладонь легла на лицо и закрыла Сигмону глаза, как закрывают их покойникам. Сразу стало темно, и тан окончательно проснулся. Он понял, что лежит на покрывалах в хижине старого мага. Да и сам маг рядом — тан чувствовал биение его магической силы. Все тело горело огнем, словно посыпанное угольями из костра. И болело так, что у тана снова начала кружиться голова. Он попытался пошевелиться, но не смог. Тогда он прикусил губу и застонал.

— Сигмон, — позвал невидимый Леггер. — Как ты?

Тан хотел ответить, что ему плохо, но и этого не смог. Онемевшее горло и распухшие губы не слушались. Дурнота накатывала волнами, пытаясь сбросить его обратно в кошмар.

— Не спи, — велел твердый голос. — Давай, поговори со мной. Разговаривай, сукин сын!

— Горячо, — прошептал Сигмон.

— Это хорошо, — отозвался маг. — Значит, что-то чувствуешь. Это очень хорошо.

Но тан предпочел бы не чувствовать ничего. Теперь он знал, каково приходится отбивной на сковороде. Его жарили — с маслом, пряностями, так, что он уже пошел пузырями и корочка стала подгорать. И все же боль отступала. Намного медленнее, чем хотелось Сигмону, но — уходила. Стало легче дышать, и угли за шиворотом казались теперь не такими горячими.

— Сколько, — прошептал тан. — Сколько?

— Что?

— Сколько осталось?

— Совсем немного. Потерпи. Все самое страшное позади. Главное — не открывай глаз.

И сразу после этих слов тан закричал от боли: показалось, с него живьем снимают шкуру. Он забился на покрывалах, закричал, но глаз так и не открыл. Кровь из прокушенной губы наполняла рот соленой влагой. Комок горечи подпрыгнул к горлу, и вдруг все кончилось. Разом, словно боль отсекли от него острейшей бритвой. Опустошенный, не чувствующий тела, Сигмон расслабился и замер, наслаждаясь покоем.

— Спи, — велел Леггер, и хриплый голос дрогнул: — Спи. Снов не будет.

Он снова прикоснулся холодной ладонью к лицу тана, и тот провалился в черное беспамятство. Снов не видел, как и было обещано.

* * *

Глаза открылись сами по себе, без всякого желания: широко распахнулись, словно желая вобрать в себя весь мир. Сигмон жадно хватанул воздух ртом и приподнялся на локтях.

Все было по-прежнему: хижина старого мага осталась на месте, и он все еще лежал на скомканных покрывалах, пропитавшихся потом. Но боль ушла, и больше не было Фаомара, демона, кошмаров… Это все сон. Всего лишь сон.

Сигмон поднял руку и коснулся груди. Шкура чудовища тоже никуда не делась.

— Эй, — хрипло позвал тан. — Леггер!

Покрывало, закрывавшее вход, откинулось в сторону, и в хижину хлынул поток ослепительного света. В его лучах фигура мага казалась плоским силуэтом, вырезанным из черной бумаги.

— Леггер!

Маг быстро подошел к покрывалам и опустился на колени. Приложил сухую ладонь ко лбу тана и улыбнулся.

— Все в порядке, — тихо сказал он. — Все худшее позади. Тебе нужно только немного отдохнуть.

— Шкура, — выдохнул Сигмон. — Она осталась!

— Я не обещал ее убрать, — напомнил маг. — Но она больше не будет расти. Мне удалось остановить мутацию.

— Да, помню, — пробормотал тан и откинулся на спину. — Но мне показалось, что… Это было больно. Меня чистили, как лук, слой за слоем…

— Я пытался, — признался маг. — Но ничего не вышло. Ты умер бы раньше, чем исчезли бы первые чешуйки. Прости, Сигмон, но она навсегда останется с тобой. До самой смерти.

— Навсегда. Значит, не вышло. Я по-прежнему чудовище.

— Ты просто человек в кольчуге, который не хуже и не лучше наемного воина, что не снимает свою броню даже во время сна. Смирись. Научись с этим жить. Только и всего.

— Только и всего! — с горечью воскликнул тан. — Только и всего!