Знак И-на

Алиса посмотрела ему в глаза и кивнула.

— То, что он выпивал, ни для никого не секрет, — сказала она чуть враждебно. — Это ему никак не мешало, он всегда знал, когда ему на работу и когда пить нельзя. И никогда не напивался до свинского состояния. Ну… почти никогда, — поправилась она. — Иногда люди просто бессильны перед собственными слабостями.

— Так что он сказал вам про свои дела? Что хочет все бросить?

— Он часто говорил, что оно того не стоит, вся эта суета вокруг денег, что вообще люди переоценивают значение денег. И знаете, однажды он даже сказал, что все это — не шутки, и что с него хватит, и что он обязательно пошлет все к чертям… Да, он так и сказал: «Вот закончишь ты институт, Алиска, и я пошлю все к чертям. Уволюсь и уеду на дачу». Он сидел вот там, на том стуле напротив вас, — Алиса показала рукой. — Да, он был сильно пьян, сильнее обычного, потому что уже приехал домой пьяным, но я думаю, что-то его расстроило в тот день. Знаете, сильнее обычного.

— В какой день? Когда это случилось, примерно?

— Примерно? — Алиса склонила голову и закрыла глаза, сосредоточившись. — Это случилось летом, четырнадцатого июля, а время… была половина восьмого. Двадцать минут восьмого.

— С ума сойти, — не сдержался Иван, и Алиса еле заметно покачала головой, словно эта реакция ее раздражала.

— Не думайте, что это что-то сверхъестественное. Меня тренировали запоминать числа с самого детства, и я просто привыкла. Если мне нужно, я могу как бы… увидеть число, даже то, какого оно цвета и формы, — это все техника запоминания. Придаешь числу дополнительный параметр. Меня этому мама научила, мы с ней много играли, например в «быков и коров», когда мне исполнилось три года. Потом с папой тоже, хотя ему приходилось записывать все цифры на бумажке. Он-то их не мог так же запоминать, как я. Почему-то у него никогда не получалось.

— Быки и коровы? — переспросил Иван.

— О, это очень просто, такая развивающая игра, — кивнула Алиса. — Один человек запоминает число, а другой должен его отгадать. Например, вы можете запомнить хоть сейчас.

— Какое? Одно число? Цифру?

— Нет, именно любое, только нужно заранее согласовать его разрядность. Можете загадать двузначное, но играют и в трех-, и в четырехзначные, и в пяти-. Впрочем, дальше это куда сложнее, если не записывать. А играть очень легко. Вы загадали?

— Действительно, «легко», — хмыкнул Иван. — Ну, допустим, загадал. Сказать?

— Нет, вы что! Дальше я назову число. Например, скажу — пятьдесят шесть. Если я не угадала ни одной из ваших цифр в числе — скажете, что мимо. Если я угадала цифру, но она не в правильном месте, это «корова». К примеру, если вы загадали шестьдесят пять — получается, две коровы. Мне останется только поменять цифры местами. А если я угадала только одну позицию полностью, а одну угадала частично, цифра не на своем месте — скажете: «Бык и корова». Моя задача — угадать ваше число за самое маленькое количество попыток.

— Что-то я ничего не понял. А если я загадал шестьдесят шесть?

— Тогда это один бык, — пожала плечами Алиса. — Все очень просто.

— Очень, очень просто, — мотанул головой Иван.

— Да не важно. Я не хотела вас запутать, просто хотела, чтобы вы поняли, почему я очень хорошо вижу и запоминаю числа, последовательности. У нас, кстати, многие такие.

— У вас?

— У нас в институте.

— А где вы учитесь? — спросил Иван. — Ваш отец говорил, что в МГУ, правильно?

— Да, в МГУ. Я там еще со школы занималась, и потом, тут у нас можно дойти пешком до любого корпуса, — добавила она почему-то виноватым тоном.

— А какой факультет, если не секрет?

— Никаких секретов. Вычислительная математика и кибернетика.

— Ничего себе!

— Ничего особенного на самом деле, — нахмурилась она. — Просто так уж сложились звезды. У нас по маминой линии много математиков и физиков. Такая уж семья.

— А ваша мама где живет, далеко? У них с вашим отцом какие были отношения? Я помню, Андрей Петрович говорил, что вы с ним вдвоем живете. Они давно развелись?

— Мама умерла, — пробормотала Алиса, и Ивану стало окончательно не по себе. Да, конечно, девушка взрослая, двадцать лет, но все равно, получается, теперь сирота.

— Сочувствую, — сказал он и закашлялся. — Я не знал, извините.

— Откуда вам знать, если отец никогда не говорит об этом — ни с кем, даже со мной. Я маму почти не помню, только по фотографиям и по его рассказам. Еще помню один момент, как мы куда-то идем, и она держит меня за руку и спрашивает про числа, а я ей отвечаю: «Быки или коровы». Я даже помню сами цифры, но, возможно, я сама себе придумываю это воспоминание. Хотя папа считает, что это все было в действительности. — Пока Алиса говорила о матери, ее лицо просветлело. Забылась, отвлеклась, затем одернула сама себя. — Так о чем мы говорили?

— О том, что ваш отец хотел все бросить. Скажите, вы не будете возражать, если я взгляну на его комнату? — спросил Иван.

Алиса задумчиво кивнула без особого энтузиазма. Тогда Иван добавил, что для осмотра ему нужно ее согласие либо ему придется уйти ни с чем.