Знак королевы вампиров

Джейкоб отметил, что на них уже почти никто не обращает внимания. Подняв бокалы в честь прекрасного представления, Совет — а на самом деле большинство из присутствовавших, — в нетерпении начал искать выхода той похоти, которая буквально пропитывала внутренний двор. Джейкоба окружала разнузданная оргия, гораздо менее эстетичная, чем представление, которое они дали для зрителей несколько минут назад, но однако не менее возбуждающая. Многие вампиры накинулись на своих слуг — или позволили, чтобы их обслужили так же, как и Джейкоба. Они составляли группы из трех или четырех участников, даже из пятерых — это зрелище не могло не вернуть его к жизни.

Он взглядом нашел свою госпожу, все еще сидящую на оттоманке: она наблюдала за ним. Вокруг нее было пустое пространство — ни один вампир не мог себе позволить приблизиться к ней без приглашения, невзирая на то, сколь сильно было его желание.

Хотя он хотел подойти к ней, он помнил также и о своем долге перед Деброй. Помогая ей спуститься с платформы, он снял с ее рук ремень и растер ей запястья. Он натянул брюки, но, когда она попыталась стянуть его рубашку и отдать ему, он отрицательно покачал головой, застегнув ее на несколько пуговиц и оттолкнув прочь ее руки. Взяв ее лицо в ладони, он поцеловал ее в лоб, подозвал к себе одного из слуг в маске:

— Проводите даму в комнаты лорда Брайана, где она должна дождаться его возвращения.

— Члены Совета слишком заняты, — прошептал он ей. — Опусти голову, уходи отсюда, о тебе никто не вспомнит. Для одной ночи вполне достаточно. Приложи руку ко рту, словно тебя тошнит, и тебя никто не остановит. Не стыдись. Ты была прекрасна. Пошли их всех.

Она молча кивнула. Джейкоб положил ее руку на руку слуги в маске. Когда он удостоверился, что мужчина понял приказ, он на прощание потрепал ее пониже спины — успокоение, в котором, он чувствовал, она сейчас сильно нуждалась. Когда она придет в себя, он с удовольствием будет ее дразнить по этому поводу.

Теперь все, чего он хотел — быть рядом со своей госпожой, надеясь, что сегодня ночью он не привлечет к себе больше ничьего внимания.

Но когда он сделал несколько шагов к ней, она намеренно отвернулась, заговорив с лордом Уте, который был, очевидно, единственным вампиром помимо нее, не принимавшим участие во всеобщем наслаждении плотью. Когда Джейкоб опустился на колени возле нее в одних брюках и попытался положить руку ей на ступню, как раньше, она отдернула ногу, даже не посмотрев в его сторону. Не понимая, в чем дело, он положил ладонь себе на колено, терпеливо ожидая. Она взглянула на него через плечо.

— Где твоя рубашка?

— Я дал ее Дебре, — сказал он, зная, что она прекрасно видела, как уходила Дебра. У нее что, опять начались галлюцинации?

Прежде, чем он успел моргнуть, она села прямо и положила руки ему на горло, сильно сжав его, не давая ему дышать. Ее ногти впились в него, почти подняв его с колен.

— Я все вижу абсолютно четко, раб.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не начать отбиваться или пытаться вырваться из ее хватки. Для него всегда было трудно подчиниться ей, когда она была в таком настроении, но, очевидно, его попытка сделать это сейчас еще больше ее разозлила. Ее чувства пронеслись по его разуму, как волна жара от извержения вулкана.

* * *

Хорошо. Он чувствовал ее ярость. Лисса хотела, чтобы он ее почувствовал. Она на самом деле злилась. Не потому, что Джейкоб у нее на виду занимался оральным сексом с другой женщиной. Не потому, что он получил удовольствие от ее влажного язычка и всепоглощающего возбуждения, разлитого вокруг. Даже не потому, что он считал Брайана очень счастливым мужчиной. Все это не имело никакого значения.

Он защитил Дебру. Оберегал ее. Конечно, защищать и оберегать женщин — его вторая натура. Лисса в этом не нуждалась, не была особенной, будь проклята эта защита. Теперь ее беспокоило то, что Джейкоб выбрал слугу Брайана. Из десятка женщин он выбрал именно ее, словно предпочитал ее всем другим. Ей было холодно, поэтому он дал ей свою рубашку. Он стоял там перед ней, перед всеми собравшимися, словно никого на свете больше не существовало. Он помог ей натянуть рукава рубашки, вытащил волосы из-под нее, взял ее за руки, связав их ремнем, одновременно нежным и бескомпромиссным движением, заставшим всех смотревших на это женщин истекать соком. И когда Лисса смотрела на них, стоящих на сцене, на ее ирландца и смущенную девушку, она видела потенциальную химическую реакцию — такую девушку он мог бы полюбить, даже мог бы жениться на ней, если бы его судьба не привела его к королеве вампиров. Дебра или кто-то вроде нее могла бы родить ему детей, подарить тихую, спокойную любовь длиною в жизнь. Лисса же подарила ему смертный приговор. Она ненавидела все это, ненавидела то, как он обращался с Деброй, ненавидела то уважение, которое он ей оказывал…

— Моя госпожа, — она услышала тихий голос лорда Уте. Он не вмешивался — вампир никогда не вмешается в воспитание слуги другим вампиром, его хозяином, но тактично привлекал ее внимание к тому, что Джейкоб задыхался.