Знак Лукавого

— Заказчиков-то хватает, Сережа. Начиная от королей и президентов и кончая любым нищим сбродом, которому с тобой, кроме своей бессмертной проспиртованной души, и расплатиться нечем… Главное — от Врага случайно заказик не подхватить… А потому сначала от тех заказы принимать будешь, на кого Учитель тебе укажет. Пока сам Учителем не сделаешься. — Дуппель снова затянулся сигаретой. — Потому что, — тут он демонстративно загнусавил, давая мне понять, что цитирует некое неизвестное мне «Установление» или «Положение», — «Маги в ранге Учителя есть основные проводники политики Центра на местах, благодаря тому, что они выполняют заказ социально значимых групп населения». Ясно? Все очень просто.

— Да, — тяжело вздохнул я. — Все просто. Проще некуда…

— Х-хе!

Дуппель затянулся сигаретой, с сипением выдохнул дым и успокоил меня:

— Ты привыкай. Сюда попал — отсюда ходу нет. Ну не повезет — при монастыре оставят. До переэкзаменовки. Или вообще… До морковкина заговенья… Как неспособного. В любом случае — не пропадешь. При монастырях жизнь сытая… Ну, может, конечно, и неудача «обломится» — снова в Мир тебя выкинут. Назад. Как особо способного. Это, конечно, если сильно не повезет.

— Назад? — озадаченно спросил я. — Это называется «не повезет»?

— Х-хе!

Дуппель вновь с сипением выпустил дым:

— А, по-твоему, это везение, что ли, — вот так, как Трои, всю жизнь с Теми в прятки играть? На планете Земля, в пределах, как говорится, допустимых Правилами? Там, брат, — не тут!

На этой мудрой сентенции наша беседа прервалась. Тележные колеса испустили не скрип даже, а какой-то отчаянный визг, лошади недовольно заржали, нас основательно тряхнуло, накренило, и кибитка остановилась.

Сквозь ткань, натянутую на остов кибитки, светили тревожные багровые огни. Пахнуло дымом. Совсем рядом с нами палили костры. В кибитку просачивались и звуки — треск огня и какой-то гвалт. Вроде негромкий, но мощный. Заполнявший все пространство кругом.

Полог позади нашего экипажа резко откинулся, и в образовавшийся проем просунул голову капитан Сотеш. Он коротко молвил что-то — воинственное и вежливое одновременно — и застыл в позе ожидания, придерживая полог на весу.

— Приехали, — с облегчением вздохнул Дуппель, вставая с вороха сена и разминая затекшие ноги. — Рукав опусти. Вылезаем… пересадка, граница с племенами.

* * *

Спрыгнув на устланную опавшей хвоей землю, я не сразу сориентировался в том, что происходит вокруг. Вовсе не костры горели слева от нас — вверх по склону.

Горел лес. И уйма народу пыталась остановить огонь — багровые всполохи пламени выхватывали из темноты цепочки людей, человек по двадцать-тридцать. Все они активно работали лопатами и мотыгами, очищая землю от сухой травы и кустарника, ставили заслон «низовому» огню. Ветер помогал им, он дул навстречу огню. Стучали топоры — на пути пожара валили деревья. Целая армия билась с огнем.

И немало народу бежало от него. Дорога впереди была загромождена повозками, арбами и телегами. На одних виднелся второпях набросанный, плохо закрепленный скарб, на других — таких, пожалуй, было много больше— теснились люди. Дети — все лет до десяти. Те, что постарше, были составной частью толпы, тесно сгрудившейся вокруг погруженных во мрак застопорившихся телег. И невозможно было рассмотреть их лица. Только пламя отражалось во множестве глаз. Эта толпа и была причиной того самого мрачного гвалта, который служил незаметным сначала фоном для последних реплик нашего с Дуппелем разговора. Это выглядело жутковато.

При нашем появлении гвалт всплеснулся с новой силой. В нем стали различимы отдельные голоса. Я отчетливо уловил в сбивчивой многоголосице взрыв кучерявого воронежского мата — словно отзвук залпа тяжелой артиллерии в пулеметной трескотне. Но, сколько ни силился, так и не смог вычленить из общей галдящей в темноте массы носителя «великого и могучего». Несколько человек из толпы сделали попытку зачем-то рвануться к нам, но их относительно легко удержала реденькая цепочка каких-то то ли надсмотрщиков, то ли ополченцев, наделенных, видимо, властью вносить порядок в образовавшийся хаос.

Сопровождавшие нас всадники спешились и перекинули автоматы на грудь. Стали в каре вокруг нас с Дуппельмейером. К ним, трусовато оглядываясь по сторонам, присоединился и давешний мужичонка с двустволкой, что приглядывал за Дуппельмейером, покуда того не освободили от пут. Оказывается, он продолжил путешествие с нами — на козлах, рядом с возницей. Сам же возница, взяв понурых кляч под уздцы, отошел с ними и с кибиткой в сторону, всем своим видом демонстрируя, что он — человек маленький и к происходящей заварухе непричастен.